– Вот я сейчас и возьму их с поличным, – пообещал он. – Пойду и оторву им головы. Обоим.
– Нерационально, – сказал Филипп Антонович, отбрасывая волосы с лица.
– Плевать, – буркнул Лозовой.
– Послушай меня, сынок. Башку оторвать – дело нехитрое. Убить врага и дурак может. А ты сделай так, чтобы он пожалел, что с тобой связался. Чтобы сто раз раскаялся, прежде чем сдохнуть. Взять тех же связных, о которых я тебе рассказывал. – Пригладив волосы, Филипп Антонович засунул руки в карманы брюк чуть ли не по локти. – Они же не просто своих сдавали. Они у меня на карачках ползали, свиньями недорезанными верещали! Приволокут пленного на допрос, а он рыдает: ой, мол, ой, что я натворил, зачем пошел против вас?! Вот до какого состояния человека довести важно. В этом высшее мастерство.
– Я понял, – зловеще процедил Лозовой. – И знаю, что делать.
Он досмотрел небольшой эротический спектакль, устроенный Вероникой и Саньком. Чтобы как следует обидой зарядиться. По самую маковку. До потемнения в глазах.
А через пару дней устроил Веронике допрос с пристрастием. Потребовал, чтобы она созналась в измене. Поскольку дело происходило при ее родителях, Вероника начала юлить, отпираться, валить вину на Санька, который будто бы взял ее силой. Лозовой выслушал исповедь с диктофоном в кармане, а потрясенных родителей привлек к даче свидетельских показаний. Недели не прошло, как Санек очутился за решеткой, а потом и восемь лет строгача получил за изнасилование.
Чтобы Вероника, пожалев лупоглазого любовника, не передумала и не начала его выгораживать, пришлось увезти ее на курорт. Там она благополучно забеременела, после чего Лозовой ее бросил, заявив родителям, что делить брачное ложе со шлюхой не намерен.
Удовольствие от мести было столь острым, что он уже не останавливался. Всегда находились люди, заслуживавшие того, чтобы их втаптывали в грязь. Лозовой проделывал это изобретательно, с огоньком. Он получал истинное наслаждение, унижая других, лишая их гордости и человеческого достоинства. С деньгами делать это было значительно проще, поэтому Лозовой разбогател.
Похищение алмазов было сделано для того, чтобы «опустить» братьев Емельяновых. Но потеря их унижала его самого. Бегство рабыни показывало, что владелец отнюдь не всесилен. Предательство наемников свидетельствовало об отсутствии страха перед Лозовым. А этого он стерпеть не мог.
– Подсыпали слабительного, говоришь? – спросил он, прохаживаясь перед Гужевым, раздетым до трусов и привязанным к подлокотникам и ножкам кресла. – А какого хрена ты с ними за стол сел? Я тебе что велел? Накупить жратвы и воды, в контакт не вступать, держаться обособленно. По-твоему, водку с хозяином жрать – это означает «обособленно»?