– Ну и как впечатление? – вежливо поинтересовался Коротаев, следя за дорогой. – Нравится?
– Очень. Так высоко. Далеко видно. Совсем не то, что в легковушке.
– Скоро надоест. Растрясет, сон сморит. Потом просыпаешься вареный, и башка трещит, как с похмелюги.
– А по-моему, это так романтично, – не согласилась Варя.
– Каждому свое, – уклончиво ответил Коротаев.
«Настоящая романтика начнется, когда я толкну иконы и доберусь до бабла, – подумал он. – Главное, не выдать себя раньше времени. И дождаться подходящего момента, чтобы действовать наверняка. Мне ведь нужно не только сумку забрать, но и убежать подальше».
– Я люблю путешествовать, – продолжала Варя, полагая, что нужно во что бы то ни стало сломать ледок отчуждения. – Жаль, что не бывает женщин-дальнобойщиц.
– Почему же не бывает? – осклабился Коротаев. – Иногда такие штучки попадаются. Мы их плечевыми зовем, они…
– Евгений! – предостерегающе произнес Мошков.
– Молчу, молчу.
Коротаев шутливо зажал рот ладонью.
– Что у тебя с рукой, Женя? – осведомилась Варя.
– Стройка. Бате на даче помогал.
Соврав, Коротаев мысленно похвалил себя за осторожность. Незачем попутчикам знать, как он провел вчерашний вечер. Он не должен вызывать у них подозрений. Ни малейших. Такой себе паинька, который слова грубого не скажет и мухи не обидит. А уж потом, усыпив их бдительность, он завладеет грузом. В полицию ребятишки не сунутся, потому что у самих рыльце в пуху. Важный момент, кстати. Неплохо бы стукнуть на эту парочку. Например, директору. Или автоинспекции. Пока с ними разберутся, Коротаев будет уже далеко. Ищи ветра в поле!
Варя, решив не докучать ему болтовней, попросила у Мошкова мобильник и позвонила матери. Пока она, задавая хитрые вопросы, выясняла, как обстоят дела дома, он безучастно смотрел перед собой. Разговаривая с матерью, Варя краем глаза видела Мошкова и ощущала его присутствие. Он ей нравился. Больше, чем нравился. Гораздо больше. Совесть не давала Варе покоя. Ее коробили фальшивые нотки в собственном голосе. Совсем завралась. Перед всеми, кто был ей дорог. Нагромоздила столько лжи, что теперь и не разгрести.
Это чувствовала и мать.
– Ох, доченька, доченька, – вздохнула она. – Запуталась ты, по-моему. Может, еще не поздно остановиться? Боюсь я за тебя. Так тревожно, сил нет.
– Не волнуйся, мама, не переживай.
– Как же не переживать, когда…
Фраза повисла в воздухе.
– Этот рядом? – спросила Варя и покосилась на Мошкова. – Я имею в виду племянника. Диму.
– Ходит, – сказала мать. – Как у себя дома. В холодильнике роется. В туалет после него хоть не заходи, такая вонь стоит.