Время, между тем, явно подходило к обеду, и желудок все настойчивее начал заявлять о себе. Мысль о еде заставила меня ускорить шаг. Не знаю, предусмотрены ли какие-то игровые штрафы за вовремя не покормленного персонажа, но есть действительно хотелось уже просто зверски.
До этого я уже видел на улице лоточников с какой-то снедью, да и запах еды витал повсеместно. Решившись и подойдя к одному из них, я уставился на подозрительные темные кусочки, разложенные на деревянном лотке. Вид у них был крайне неаппетитный.
— Ну, чего смотришь? — хмуро спросил продавец, толстый мужчина с сизым, покрытым багровыми прожилками носом, — брать будешь или нет?
— А что это?
— Ты что, не местный? Это копченый угорь, что ж еще, 5 медяков за кусок, только сегодня выловлен. — Мужчина вытащил из кармана плоскую металлическую фляжку, что-то хлебнул из нее, и снова уставился на меня. — Ну?
— Мммм, дайте мне один кусок, пожалуйста.
— Хлеб нужен?
— Да, и хлеб тоже.
— Тогда с тебя еще 3 медных, — продавец выудил из мешка, висевшего у него на плече, тонкий серый ломтик ноздреватого хлеба, шлепнул на него кусок угря, и протянул мне. Я передал ему свою единственную монету.
— Большое спасибо, сэр, — не считая, высыпал в карман медную горсть сдачи.
Не в силах больше сдерживаться, вцепился зубами в полученный бутерброд. Хлеб был просто ужасен. Он напомнил мне тут синтетическую пищу, которую нам давали в учебном центре, отличием было лишь то, что в ней не было песка, а в хлебе он присутствовал, и очень противно скрипел на зубах. А вот угорь был божественным. Такого вкуса я не ощущал ни разу в жизни. Меня даже не смутило то, что я поедал некогда живое существо, во-первых — это не настоящий мир, а во-вторых — голод, как говорили раньше, не тетка.
До конца улицы оставалось не так далеко, несколько домов. Я шел бодро, а после того, как перекусил, даже мир вокруг начал казаться не таким уж серым. Еще раз открыв карту, убедился, что иду в правильном направлении, и половина пути уже пройдена.
Уверенно свернув направо, на новую улицу, убедился, что она ничем не отличается от той, которую я только что покинул. Та же грязь, та же серость, те же угрюмые лица.
Попытавшись принять независимый вид местного жителя, я зашагал по брусчатке.
— Эй, парень! — да что же такое, когда меня оставят уже в покое?! — Помоги, друг!
Голос был молодой, дрожащий, жалобный, и я поневоле обернулся. Меня окликнул сидящий прямо на земле, опершись на стену дома спиной, молодой парень. Нижняя часть тела у него была обернута грязными тряпками, и показалась мне какой-то странной. Присмотревшись я понял, что у него отсутствуют обе ноги ниже колен.