— Кажись, тута, — удовлетворённо сказал сержант тому, кто остался за рулём. — А если и не тута, то какая, хрен, разница. — Он вновь забрался на своё место рядом с водителем, и машина, недовольно урча, начала сворачивать в лес.
Значит, смотри и учись… Ипат сделал отчаянную попытку освободиться, но сразу же почувствовал, как его сознание проваливается в какую-то чёрную бездну. «Не мешай…» — сказал внутренний голос, и вновь появилась возможность видеть, что происходит. Его тело, одержимое покойным рыцарем, уже скатилось с ветки на крышу проползающего внизу воронка.
— Кузов, блин, поцарапали, — раздался из кабины огорчённый возглас водителя, и в этот момент «Блистающий в сумерках» вонзился в крышу автомобиля и начал вскрывать его, как консервную банку. Старинный клинок резал миллиметровую сталь, совершенно пренебрегая сопротивлением материалов, а вниз, в салон, сыпались холодные голубые искры.
— Сгинь, Нечистый! — истошно завопил один из сержантов, выхватывая из кобуры пистолет. — Сгинь, а то этого пристрелю. — Он ткнул стволом в бесчувственное тело, лежащее на заднем сиденьи.
Водитель, воспользовавшись суматохой, распахнул дверцу, скатился в мокрую траву и бодренько побежал на четвереньках в темноту. Воронок тут же ткнулся бампером в ближайшее дерево, и славный рыцарь Лаэр дю Грассо едва удержался на железном скакуне.
Ипат впервые в жизни наблюдал полёт пули в ночи. Раздался грохот выстрела, и время тут же замедлило свой бег. Пуля ударила снизу в крышу воронка как раз под его коленом. Тело, послушное чужой воле, успело вскочить на ноги и пропустить мимо себя смертоносный кусок металла. Смотри и учись…
Короткий взмах «Блистающего в сумерках» — и тусклая сталь ещё раз вспарывает стальную крышу и, не замечая препятствия, отсекает руку с пистолетом, направленным на брата Онисима. Указательный палец всё-таки успевает надавить на спусковой крючок, но выстрел раздаётся уже под сиденьем, куда падает оружие вместе с обрубком руки.
Противник уже объят ужасом, но ещё не почувствовал боли. Он пытается скрыться, но его бегство прерывает удар милосердия — от плеча до середины сердца, чтобы смерть была скорой и без лишних страданий.
«Шёл бы ты…» — безмолвно выкрикнул Ипат, ощутив, что не только его тело подчинено чужим движениям, но и его голова заполняется чужими мыслями.
«Прошу прощения», — послышалось в ответ, и чужая воля покинула его. Ипат не почувствовал облегчения, а наоборот, ощутил растерянность. Что делать — догнать водителя и прикончить его или вытаскивать Онисима?
«Брат Онисим никуда не денется, а того, кто скрылся в ночи, надо заставить замолчать…» — пространно высказался голос, звуча теперь откуда-то со стороны.