— Ну хорошо. — Дина почувствовала лёгкое утомление от продолжительной беседы, к тому же информации для первого раза было получено уже достаточно. Теперь надо было всё обдумать и быстро, очень быстро принять единственно верное решение. Где б его взять — единственно верное… — Последний вопрос: в какой мере Малый Собор осведомлён о вашем намерении сотрудничать с нами?
— А в какой мере Тайная Канцелярия осведомлена об этой вашей, как у вас называют, операции? — Епископ едва заметно усмехнулся. — В Малом Соборе более сотни иерархов — одни из них осведомлены, другие — не очень. Разве в этом дело?
Действительно, об этом спрашивать не следовало. Малый Собор — такая же контора, такое же ведомство, как и все прочие, чиновник в рясе, по сути, ничем не отличается от чиновника в вицмундире. Теперь надо выразить надежду на дальнейшее плодотворное сотрудничество и встать, давая понять, что аудиенция закончена и её, полковника Тайной Канцелярии, ждут неотложные дела. Но епископ поднялся первым.
— Так что сказать мне больше нечего, но и вы, надеюсь, долго думать не будете.
3 сентября, 1 ч. 44 мин., 4 версты восточнее Пантики, подножие скалы Орлиный Клюв.
— Да благословит Всевышний твоё одиночество, брат. — Пришедший был низкоросл и широк в кости, а на лицо его падала тень от головной накидки, которую отбрасывала ополовиненная луна, висящая над морем. Но видеть лица было совершенно не обязательно — достаточно было услышать верный пароль.
— Господь на небе, а я на земле. — Бессмыслица, но что поделаешь… Посланник должен услышать именно то, чего ожидает.
— Тебя не хватятся, брат Ипат?
А вот это было странно — обычно посланники не знают имён тех, к кому пришли.
— Нет, я сказал, что ушёл на всю ночь — молиться у скалы святого Иво, — Ипат умолк, ожидая, что скажет посланник, но тот присел рядом, уставился на луну и начал невнятно шептать какую-то молитву. Значит, должен сказать что-то действительно важное, если сначала решил обратиться к Господу.
— Хочешь ли ты пройти испытание и принять Посвящение в рыцари Второго Омовения?
Предложение действительно было совершенно неожиданным — Ипат полагал, что сможет удостоиться такой чести лет через семь, не раньше.
— Скажи, на что ты готов ради этого?
Значит, предстоит совершить нечто слишком опасное, либо пожертвовать чем-то очень дорогим, либо покрыть своё имя позором в глазах ближних своих. Что ж, если Ордену нужна его жизнь, он и ею готов пожертвовать.
— Я готов на всё, посланник. — Да, он был готов на всё, хотя вполне представлял, что может крыться за этим «всё».