— Нет! — Ипат осторожно наступил на глиняную корку, как будто пробуя её на прочность. — Здесь нельзя дважды оказаться в одном месте.
— Да ты гонишь, монах! — взревел Громыхало, но в тот же миг сверху донёсся оглушительный рёв. Голубое небо с розовыми прожилками лопнуло, открывая утыканную звёздным бисером черноту. Посреди неё возник раскалённый шар, который, оставляя за собой дымный след и разбрасывая во все стороны искры, неторопливо приближался к земле.
— «Огорчённая луна», — сказала Лида, провожая взглядом явление. — Эту дрянь тоже Патрик намалевал.
Несколько ошмётков окалины просвистели у них над головами, врезались в сосны, и хвою мгновенно охватило ревущее пламя. Огненный шар, замедлив полёт, повис над громадой корабля и вдруг сорвался вниз. Посреди пустыни образовалось огненное озеро, которое медленно раздвигало свои берега. Вскоре осталась лишь узкая полоска земли между пылающим бором и морем жидкого огня.
Никто не сказал ни слова — теперь, когда выбора уже не было, исчез и повод для споров. Трое умерших и двое живых, зажатые с двух сторон пламенем, бежали вдоль пылающих сосен туда, где из-за горизонта выглядывали две заснеженные вершины.
Они даже не сразу заметили, когда ревущее пламя осталось позади, а горы превратились в женскую грудь, и с двух живых трепетных вершин стекали потоки молока. Рядовой Громыхало первым, не дожидаясь команды, бросил автомат на нежно-розовый берег, вошёл по колено в молочную реку, упал на четвереньки и начал пить густую тёплую жидкость, словно бык, пришедший на водопой. Его примеру последовал старшина, но сделав несколько глотков, зачерпнул молока в котелок, висевший у него на поясе рядом с подсумком, и протянул его поручику.
— Держите Вашбродь! Чистые сливки.
— Онисьим, что это? Смотри! — Лида указывала на противоположный берег. Оттуда надвигалась ломаная шеренга обугленных скелетов, почти все они были при оружии и в касках, покрытых окалиной, а некоторые несли стандартные ящики с патронами.
Брат Ипат на всякий случай положил ладонь на рукоять меча, а Лида передёрнула затвор.
— Эй, девка, не шали! — Громыхало погрозил ей пальцем. — И ты, парень, тоже ножичек свой спрячь. Свои это. Свои. А вы, Ваше Благородие, что — своих не узнали?
Скелеты уже входили в молочную реку, постепенно погружаясь в неё с головой, а через пару минут над поверхностью, но уже у ближнего берега показались унтер Мельник, рядовые Конь, Лом, Зяма, Леший, Торба, Жук, сержанты Сыч и Грива… Всего шестнадцать единиц живой силы при двух ручных пулемётах и трёх гранатомётах. А за ними возникла шеренга вполне симпатичных дам в полевой форме Спецкорпуса при полной боевой выкладке.