— Так что у нас сегодня на кону? — повторил свой вопрос Самаэль, не особо надеясь, что прочие Равные сразу же сосредоточатся на игре.
— Может быть, лучше кинем кости, — предложил Иштаран, справившись наконец с пылинкой и взявшись за бокал, по дну которого перекатывалась капля бренди, которая впитывала в себя отблески язычков пламени, венчающих высокие чёрные свечи.
— Просто у тебя мозгов нет, вот ты и хочешь положиться на тупой случай, — бросила ему Скилла, подтянув круглую обтянутую капроном коленку к нежному, с милой ямочкой подбородку.
— А мне плевать как! Лишь бы побыстрей забрать своё — и домой дела делать, — проворчал Велс, отбросив в сторону газету. — Время деньги, а с вами тут торчать — одни убытки.
— Хризантема протяжной боли расцветает на пепелище моей души, — прошептала Тойфа, выпуская из томно приоткрытых алых губ неспешный султан тяжёлого дыма.
Все посмотрели на неё с нескрываемой брезгливостью, и Самаэль, пока она не продолжила, начал раздавать карты — каждому по одной.
— У кого пиковая дама — тому всё! — предложил он, укладывая оставшуюся колоду в центре пентаграммы из свечей. — Банк откроем потом, чтобы победитель мог насладиться ещё и горечью потери, которую понесут проигравшие, или проигравшие смогут подвергнуть насмешкам победителя, если выигрыш окажется ни в…
— Болтаешь много, Самаэль, или как тебя там, — прервал его Иштаран, открывая свою карту. Скомканная семёрка червей полетела под стол.
— А у меня… — Скилла осторожно кончиками длинных ногтей, покрытых блестящим чёрным лаком, приподняла карту, заглянула под неё и, никому не показывая, сначала сунула в пламя свечи, а потом положила догорать в пепельницу.
— Сволочь. — Велсу достался бубновый туз, что считалось дурной приметой.
— Тленье надежды в очах заменило терпения пламя. — Тойфа небрежно отбросила за спинку кресла пикового валета.
Самаэль молча разорвал пополам крестового короля и предложил:
— Может быть, кто-то хочет взять без очереди?
— Я хочу! — поспешно вызвался Иштаран. — Если никто не против, я сразу заберу все пять.
Никто против не был, и вскоре Орсино да Гуппи, владелец золотых приисков Пуэрто-Дорадо, смахнул под стол пять бесполезных карт и, мрачнея на ходу, направился к выходу. Дверь за ним с грохотом захлопнулась, и из прихожей в гостиную просочился едва различимый запах серы.
— Щёголь вонючий, — сказала ему вслед Скилла, взяв пару карт — две дамы и ни одной пиковой. — А свежатинки-то хочется. Чего-нибудь такого — изысканного. Надоели воры и тунеядцы. И насильники обрыдли.
Велс рискнул взять одну карту, но и ему не повезло.