– Видимо, придется положиться на вас. – Он поднес правую руку к лицу и взглянул на свои ногти. – Нет-нет, я не могу так рисковать. Мистер Рэндалл, а если… Предположим, вы обнаружите нечто, не вызывающее вашего одобрения… не могли бы вы просто позвонить мне и сказать, что вы отказываетесь от дела?
– Нет.
Хог прикрыл глаза руками и некоторое время молчал. Когда же заговорил, его голос был едва слышен.
– Пока вы ничего… не обнаружили?
Рэндалл отрицательно покачал головой.
– Тогда, возможно, самым разумным будет оставить это дело. Наверное, лучше будет, если некоторые вещи никогда не выплывут наружу.
Очевидное отчаяние и беспомощность Хога в сочетании с благоприятным впечатлением от его квартиры вызвали у Синтии прилив сочувствия, которое накануне вечером она сочла бы попросту невозможным. Она наклонилась к нему:
– Стоит ли так отчаиваться, мистер Хог? Ведь у вас нет причин считать, что вы совершили нечто, чего следовало бы бояться… Или есть?
– Нет. В самом деле нет. Ничего, кроме непреодолимой тревоги.
– Но почему?
– Миссис Рэндалл, вам никогда не доводилось слышать за спиной непонятный шум и бояться обернуться? Вам никогда не приходилось просыпаться среди ночи и бояться открыть глаза, чтобы выяснить, что именно вас разбудило? Некоторые из злых снов становятся явью лишь тогда, когда их наличие признают и встречаются с ними лицом к лицу. Я не в силах встретить это зло лицом к лицу, – прошептал он. – Думал – смогу, но ошибался.
– Да будет вам, – ободряюще сказала Синтия, – реальность никогда не бывает такой жуткой, как наши страхи…
– С чего вы взяли? Почему она не бывает хуже?
– Господи, да просто потому, что так оно и есть. – Она замолчала, внезапно осознав, что ее оптимизм ничем не обоснован, что именно так взрослые обычно успокаивают детей. Она вспомнила мать, отправленную в больницу якобы с аппендицитом, который ее знакомые и любящие домочадцы между собой считали просто ипохондрией, и потом умершую там от рака.
Нет, действительность очень часто оказывалась куда хуже, чем любые самые лютые страхи.
И все же она не могла с ним согласиться.
– Допустим, мы будем рассматривать это в самом худшем свете, – предложила Синтия. – Допустим, вы и в самом деле во время своих провалов в памяти совершили какое-то преступление. Все равно ни один суд в Штатах не признает вас ответственным за ваши действия.
Хог бросил на нее безумный взгляд.
– Да-да, возможно, меня и не посадят. А знаете, что со мной сделают? Ведь знаете, не так ли? Вы хоть представляете себе, что делают с преступниками, признанными невменяемыми?