Хрен знат (Борисов) - страница 42

К приезду деда мы вместе наворотили кучу текущих дел. Завтракали "всем миром" - заедали горячий "кохвий" вчерашними пышками, которые напекла бабушка Паша.

"Кохвий" с "какавой" готовился по одному рецепту: горсточка порошка на кастрюлю кипящего молока.

- Кто это у нас во дворе железо свое оставил? - откушав, спросил дед.

- Это моё! - быстро сказал я.

- Твоё?! За какие такие заслуги тебе его принесли?

- Сказал Василию Кузьмичу, что собираюсь сделать электрическую трамбовку.

- Васька культяпый, что со смолы, вечером его притащил, - вставила слово бабушка.

- Тако-ое... добро на говно! - сморщив нос, проронил дед.

"Такое" в его устах - высшая степень презрения. Оно относилось к моей задумке.

Я ничего не ответил. Пошел собираться в школу. Что толку сотрясать воздух, если дело еще не сделано? По пути, небрежно смахнул листок отрывного календаря. 25 мая, пятница. Впереди два выходных, а до "дембеля" остается ровно четыре дня.


Вспомнив о новом кредо, я протиснулся в дверь сквозь толпу перед самым звонком, и с размаху уселся рядом с бабкой Филонихой. Ее аж перекосило.

- Че приперся? - прошипела она, и с размаху атаковала меня своей мощной кормой, - пош-шел на свое место!

Все захихикали.

Я сдержал этот натиск, упершись ногой в соседнюю парту. Вот это трактор! Валька сейчас на целую голову выше меня, и крупнее по габаритам.

- Че приперся? - сказал я, глядя в раскосые зеленые очи, - нравишься ты мне, потому и приперся! Рядом с тобой и сидеть приятно! Симпотная, умная и простая. И на артистку похожа, нечета задаваке Печорихе!

В классе повисла мертвая тишина. Филониха отшатнулась. Ее изумленное личико постепенно вскрывалось красными пятнами. Как будто бы я не говорил, а с размаху бил ее по щекам. На слове "артистка" она вздернула брови и упала лицом в ладони.

- Обидели деточку, - пропищал мой крестный отец.

Я хотел погрозить ему кулаком, но не успел.

- Так!!! - прогремело из поднебесья. Черной грозовой тучей над столом возвышался Илья Григорьевич.

Захлопали крышки парт. Их обитатели стремглав вознеслись ввысь. Поднялся и я. Сидела только Валюха, она продолжала плакать.

- Кто?!

Директор оценил обстановку и в три шага оседлал истину. Сразу несколько классных сексотов вломили меня с потрохами. А Катька Тарасова изложила подробности в цвете: Ах, Денисов сказал, что ему Филонова нравится! Ах, он хочет сидеть с ней за одной партой! Ах, он вообще-то на другом месте сидел! Ах, плачет она потому, что Денисов сказал, что она на артистку похожа!

- Встань! - сказал мне Илья Григорьевич. - У тебя что, другого времени не було говорить такие слова? Ну и что, что она на артистку похожа? У нас половина девчат на артисток похожи! Потому, что артист это - это не только внешность, а еще и знание жизни плюс трудолюбие. В общем, как бы там ни було, а ты должен сейчас извиниться. И перед Валей Филоновой, и перед всем классом. Потому, что сейчас, вместо того, чтобы ставить годовые оценки, я вынужден проводить воспитательную работу.