— Где же были люди Андреоло?
— Они расположились вдоль берега на расстоянии полуста стадий друг от друга и спали мертвецким сном. Я растолкал одного и увидел, что тот пьян. Из его бессвязного рассказа я понял, что, собравшись около Пастушьей башни, они стали ждать сигнала. Сигнала не было долго, и Андреоло решил проведать нашего винодела в подвалах у башни. Там он напился и, расщедрившись, стал угощать слуг. В разгар веселья они увидели огонь моего костра, после чего рассыпались по берегу, чтобы вылавливать подплывающих рабов.
— Выходит, они проспали, черти! — рявкнул старый Гуаско. — А я, лысый осел, дважды рисковал головой. О, проклятье! Как хорошо все было сделано! Купцы и пикнуть не успели, как я с моими молодцами выпустил у них кишки. Мы мигом расковали всех невольников и, когда каторга проезжала мимо Пастушьей башни, разрешили им вплавь добраться до берега. «Плывите, вы свободны!» — крикнул я, и это не пришлось повторять дважды. Они, словно рыбки, плюхнувшись в воду, поплыли к берегу. А эти пропойцы проспали. Клянусь петлей, на которой меня повесили бы, в случае если бы я попался за это властям, Андреоло это даром не пройдет. Он, сучий сын, чувствует это и, не заходя ко мне, удрал в Солдайю. Не будь я Антонио ди Гуаско, если я не оторву его ослиные уши.
Боже мой, как нам не везет. Я хотел восполнить нехватку в рабочих руках за счет покупки рабов в Карасу-базаре, а их проспал ты. На каторге было больше сотни рабов, они нам подняли бы всю нашу землю, а их проспал Андреоло. Мало того — разбойники увели из Скути самых работящих слуг. Чует мое сердце, что и третий мой сын, этот сопляк Демо, тоже отличится. Если я узнаю, что и у того отняли деньги, я к чертовой матери сразу уйду в монастырь, а все именье отдам монахам. Ведь подумать только, какой ущерб!
В комнате воцарилось молчание. Антонио опрокидывал в свой широкий рот одну кружку с вином за другой и не хмелел. Наконец Теодоро сказал:
— Выслушай меня, отец. Земли вокруг Скути самые богатые, а находятся они у нас в запустении и без надзора. Отдай их мне, и я наведу там порядок. Только чтобы никто, кроме тебя, не совал туда свой нос.
— Я давно твержу тебе об этом! — воскликнул отец. — Женись, строй дом и будь там хозяином.
— Как раз я хочу об этом говорить с тобой. Позволь мне взять в жены дочь русского купца Никиты. Приданое можно взять такое, которое в два раза покроет все наши убытки. Ах, отец, как она прекрасна!
Антонио долго глядел на сына и молчал. Теодоро, не переставая, расхваливал невесту, убеждал отца всячески, но тот не произносил ни слова. Когда все вино из вместительного кувшина было выпито, старый Гуаско начал говорить.