Какую же силу нужно иметь нам, начинающим, чтобы все-таки начать. Какие нервы!
И я чуть не вскрикиваю от радости: вот он к чему явился мне, этот осиновый листок, в черной воде Белой реки!
«Умейте плавать против течения!»
6
Я заканчивал-таки «Шахерезаду». Это, конечно, не то, что задумано, но я должен довести повесть до конца. А потом положить в сундук, на самое дно. Для того только и довести до конца, чтобы в сундук положить. Что-то все-таки во мне прибавится. А главное, я буду свободен для другой задумки, которую тоже ожидает донышко!
Последняя точка, дата, красивая роспись.
Я тотчас раскрыл чемодан, свалил в него недочитанных классиков и сказал им то, что думал:
– Вы, конечно, хорошие, но о вас уже все известно! Так-то!
Бросил сверху листики моей «Шахерезады», закрыл чемодан и объявил:
– Тетя Сима, я завтра уезжаю!
7
Тишина на земле, на воде и на небе. Серебряный слиток сумерек.
Вниз по Волге.
Мы встретились наконец. Сколько раз я произносил это имя – Волга, а она вот, справа и слева, под килем, на берегах и в само́м небе. Здесь весь мир – Волга.
На корме старый жулик затеял игру «в очко». Чистит карманы простаков. Я отделался рублем: сел играть ради познания народной жизни. Глупость – это познание. Сам-то я кто, не народ, что ли? С неба, что ли, свалился? Из Америки приехал?
Всё я про тебя знаю, мой народ. Дело в другом. Впору ли мои лапоточки? Не узковаты ли? Есть ли надежда, что разносятся?
В четвертом классе дрожащего от старости двухпалубного парохода не то что лечь – сесть негде. Торчу на палубе. А когда ноги уже не держат, пристраиваюсь на бочках, поставленных вдоль борта.
Сквозь дрёму и мрак вижу, как проплывают зеленые огоньки встречных кораблей.
Потом мы утопаем в белом тумане. И кто-то неосторожный бросает в туман непогашенную папиросу. Ослепительная вспышка, розовые столбы пламени, я вскакиваю…
Утро. Солнце поднялось.
«Он проснулся на борту уютного парохода, совершающего рейс Казань – Саратов».
Что ж, эпопею можно начать и этой фразой.
Идем по какому-то волжскому морю, берегов не видно. А быть ли мне хоть на одном океане из четырех? Ведь для кого-то океан все равно что для меня Дубенка, все равно что для хвалынских Волга. Каждый день у них есть Волга. Каждый час, каждую минуту. И уже всегда будет с ними, куда бы ни уехали.
А мне нужен зеленый листок, плывущий на само течение. Вот что мне нужно.
А может быть, и не нужно. Беды́ наживешь – и никуда от него уже не денешься.
– Нехай! – сказал я колдовское слово Стеньки, сказал одними губами, как говорят заклинание, чтобы сбылось.