Ты плыви ко мне против течения (Бахревский) - страница 139

…Июньским завечерьем, когда стоит над лугами дивный свет, когда и день уже весь иссяк, и ночь, неизбывным светом завороженная, не смеет ступить из лесу на луга, спать невозможно – ни молодому, ни старому, ни ребятенку.

Помучилась под стеганым душным деревенским одеялом дочка капитана, встала потихоньку, платьице надела, кофту – и за дверь. Прасковья, женщина понимающая, не остановила. К окошку придвинулась на всякий случай, а не остановила.

Вышла девочка к реке, река за порогом. У ветлы встала. Сначала и не приметила, что не одна.

Под горой, у воды, возле кудрявой лозины, сидел Саша с удочкой. Не клевало, да он и не смотрел на поплавок. Он удочку-то брал, чтоб себя от смеха заслонить: смешливых-то больно много…

И тут над ними птица повисла, бесшумная, мягкая, то ли кошка на крыльях, то ли лохматый человечишка.

– Сова это, – сказал Саша. – Мышкует.

– Что?

– Мышкует, говорю. Мышей ловит.

– A-а! С вредителями борется.

– Не-ет! Ест она их. Вон, гляди, в когтях у нее. Видишь?

А в когтях, правда, пушистое, серенькое. Девочка бочком-бочком к мальчику поближе: сова не улетает чего-то…

– Ты рыбу ловишь?

– Сижу. В июне у нас плохо клюет. В мае судаки ловились, а теперь нет.

– В доме душно, – сказала девочка, чтобы объяснить, почему она гуляет по ночам.

– У нас и подавно не продохнуть. Нас много.

– Я знаю: ты Ласточкин.

– Ласточкин. Саша.

– А у меня дурное имя, мы с папой теперь его не любим. Вероникой меня зовут.

Саша не стал расспрашивать, что да почему, давай удочку подергивать.

– Можно я сама закину? – попросила девочка. – Ты не бойся: я умею. Мы с папой с борта ловим.

Постояла, поглядела на скучный поплавок, зевнула, плечами передернула: свежо.

– Ты погоди уходить, – сказал Саша, – скоро заря умываться придет.

– Выдумщик!

Девочка поднялась к ветле, но у ветлы остановилась, ждала…

Небо как бы погасло, похолодало, но серая, потерявшая за ночь течение река одарила дрожащих ребятишек таким разливом нежности, как яблоневый цвет, как отсветы розовых занавесок на беленой стене.

Потянулись с реки дрожащие стебли обманных растений. Закучерявились, загустели, заслонили речную даль. Как простыней задернуло. А на простыне быстрые тени, словно колыхание пламени.

Тут ветер пропахал по реке, дернул занавес а там, за излучиной, огонь – само солнце. Заря умывалась…

Саша обернулся к девочке: видала?

– Спать хочется, – сказала будущая красавица, но она была к тому же и доброй. – Ты, когда проснусь, днем покажи мне, где у вас купаются.

– Везде можно! От берега везде тут мелко.

– Ты мне покажешь самое хорошее место! – Изогнула брови дужками, будто каблучком притопнула.