Марина вытерла руки салфеткой и снова закурила:
– У меня ещё один вопрос.
Марго щелчком стряхнула с сигареты пепел:
– Зачем мне это нужно?
– Угадали.
– Как могу, борюсь со скукой на старости лет. Очень не хочется ощущать себя остывающей органикой, если вы понимаете, о чём я… – Марго одарила Марину взглядом, который надолго въелся ей в макияж, – впрочем, откуда вам в тридцать три это понимать… кстати, знаете, что такое возраст?
– Откуда мне…
– Возраст, Марина, это когда после поцелуя у тебя во рту оказывается чужая вставная челюсть. Или чувствуешь отсутствие своей.
И Марго вдохновенно заухала совой.
– На чём может ездить старая развалина? – с интонацией для начала анекдота произнесла Марго, когда они с Мариной выходили из тёплого уюта «Незнакомки» в вечернюю холодрыгу.
Понимая, что ответа не требуется, Марина лишь пожала плечами. Марго клацнула брелком сигнализации.
– Разумеется, на старой развалине!
С другой стороны улицы ей подмигнуло «аварийкой» неопределяемого цвета авто.
– Чёрт, опять не спёрли, – сокрушительно констатировала Марго, – за мной!
Дамы воровато пересекли дорогу в неположенном месте и с разных сторон влезли в холоднющий рыдван, который в конце прошлого века считался весьма неплохой европейской машиной. Потуже завернувшаяся в пальто Марина поймала себя на мысли, что больше не чувствует себя в обществе Марго школьницей, а, скорее, младшей подругой.
Марго крутанула ключ в зажигании, но ожидаемого звука не последовало. Тихо выругавшись в меховой воротник, она посмотрела на Марину:
– Знакомьтесь, Марина, это Ворчун, он опять капризничает. Ворчун, познакомься, это Марина.
– Привет, Ворчун, – сказала Марина ласково, – пожалуйста, заведись.
Но не тут-то было. Бывшая в употреблении европейская машина упрямилась. Марго погрозила приборной доске длинным красным ногтем.
– Так, если ты сейчас же не заведёшься, я тебя ещё месяц мыть не буду, паршивец ты эдакий… и масло не поменяю, и антифриз не залью…
Неожиданно Марине вспомнился её медленно пустеющий бокал с вином.
– Так вы же, вроде, пили… – осторожно сказала она.
Марго повернулась к Марине и вновь на мгновение стала молодой.
– Думаете, ментам есть дело до какой-то старушенции? Меня уже лет двадцать не останавливали… у меня и прав-то нет.
Марина с сомнением посмотрела на спутницу.
– Шучу, Мариночка, шучу… права есть, правда, просроченные лет на десять… ну, давай, поганец, заводись уже, твою бога-душу-немецкую мать!
Ругань помогла: Ворчун затрясся и зарычал, как медведь с отдавленными яйцами.
– Вот молодец! – и, с усилием воткнув первую передачу, Марго отчалила от тротуара.