– Вот и я тоже так подумала! Он решил сэкономить – на мне!
Он смотрел на нее и в который уже раз спрашивал себя – адекватна ли она? Все, что она рассказывала, не вызывало у него доверия. Однако пистолет он видел. Осталось выяснить, на самом ли деле у нее есть такие деньги.
– Ты так смотришь на меня, словно не веришь, что у меня на самом деле есть эти деньги… – Пробормотав это, Нина вскочила с места и бросилась в спальню, откуда вернулась уже с сумкой. Раскрыв ее, она продемонстрировала Герману пачки новеньких евро. Да что там говорить – сумка была просто набита деньгами!
– Может, ты ограбила кого-нибудь и похитила эти деньги? – Он снова ощутил легкую волну тошноты у самого горла, как это бывало с ним, когда он сильно нервничал.
– Разве можно украсть деньги у себя же?
– Ты – опасная, – сказал он то, о чем думал. – И вряд ли в твоем обществе я буду в состоянии писать музыку.
– А ты просто не обращай на меня внимания, вот и все.
– Может, ты спрячешься в моей московской квартире? – предложил он и тотчас пожалел о своих словах.
– Нет, здесь мне лучше. К тому же за постой ты можешь взять из моей сумки любую сумму. Разве ты еще не понял, что я боюсь тюрьмы?! Как любой нормальный человек! Поэтому я заплачу тебе сколько нужно, лишь бы ты принял мою сторону.
– Да у тебя и всех твоих денег не хватит на это. – Он покачал головой. – Ладно, спрячь их, и пойдем спать. Утро вечера мудренее.
– Тогда давай договоримся, что я с этой минуты беру все хозяйственные заботы на себя. Пожалуйста! А ты просто сиди за своим роялем и твори. Все! Я буду и убираться, и готовить, а утром ты покажешь мне, где хранятся лопаты, и я расчищу снег во дворе. Постараюсь стать совсем незаметной и хранить молчание. Когда поедешь в город, купишь мне ноутбук, свой я не могла взять. Вот я и буду в свободное от хозяйственных дел время сидеть в комнате и читать что-нибудь в Интернете. Или играть. Ну как?
– Идет, – согласился Герман, испытывая в душе странное чувство – дискомфорта и некоей приближающейся опасности. Однако одно он понял несомненно: ей не нужны от него деньги.
Он еще продолжал сидеть в каком-то оцепенении за столом, пока Нина мыла посуду, в миллионный раз спрашивая себя, правильно ли он делает, позволяя ей жить в этом доме, пока не понял, что остался в кухне один. Нина уже ушла, прихватив сумку с деньгами.
Что-то мешало ему спокойно выйти из кухни и лечь спать. Какая-то деталь разговора царапала память, раздражала. Пока он не вспомнил фразу Нины: «Так ты же в интервью сам упомянул, что у тебя дом в киселевском лесу