На сегодня всё, утомился. До свидания, друг мой.
Сан Саныч.»
Письмо тринадцатое.
«Здравствуйте, Алексей! ( Надо же, впервые назвал Вас по имени.)
После той поездки на Кавказ, Геннадий долго не появлялся. Я в это время мучил себя вопросами – «Как такое могло произойти? Куратор специально подсунул фальшивые бумаги? Значит, жена с сыном были живы всё это время, а я ничего об этом не знал? И знай я, что они целы, то и в «Невском экспрессе» они б не оказались. И Сашка была бы живая сейчас».
Не верить Егору я не мог. Вряд ли его отправили в детдом, если бы мать не погибла. И сама Сашка не допустила бы этого. Или опять это – «игры патриотов»? Тогда не слишком ли много трупов для этих игр?
Генка да, зарекомендовал себя сволочью сразу. Позже, когда я поверил в смерть родных, мне стали безразличны эти моральные аспекты. Ну и состояние было, прямо «анабиоз» какой-то. Потому и притупились все негативные чувства, возникшие вначале к нему. Мы ж были как коллеги, а коллег не выбирают – работать приходится со всякими.
Теперь всё менялось. В моей жизни появился какой-то смысл. Мне надо было спасать сына любым способом. Поэтому Генкин цинизм нужно было тоже принимать в расчёт. На случай, если куратор взбрыкнёт, рассматривал и другие варианты.
…В тот год военная разведка отмечала своё 90-летие. Должны были пройти торжественные мероприятия с участием как действующих, так и бывших сотрудников. Господин П. не любил бывать на подобных «корпоративах». Когда-то, военная разведка и внешняя разведка КГБ были своеобразными конкурентами. В каждой службе сложились свои традиции, выросли целые поколения профессионалов. И возможно, господин П. чувствовал неприязнь военных разведчиков именно потому, что сам был выходцем из конкурирующей службы.
Поехал на торжество я. Пока говорили приветственные речи и зачитывали поздравления, я осматривал зал. Вдруг, на одном из рядов, я увидел своего бывшего командира – Полковника. Он почти и не изменился с тех времён, больше седины только стало. Сердце моё забилось чаще. «Вот кто может помочь спасти сына!» – пришла мне в голову мысль.– «Надо только переговорить с ним».
На банкете, я нашёл возможность оказаться рядом с Полковником и понаблюдать за ним. Сам он ко мне подходить не спешил, в отличие от остальных, которые выстроились в очередь, чтобы засвидетельствовать, так сказать, своё почтение. Тогда я, поприветствовав всех желающих, сам подошёл к нему и протянул руку. Полковник нехотя пожал её. В это время, я наклонился к его уху и шепнул: «Изба» заберите «Букварь». Когда-то, давным-давно, именно так я вызывал поддержку в Афгане. К слову сказать, память у Полковника отменная. И он мгновенно вспомнил и спецоперацию, и место, и участников. Поэтому, когда я предложил переговорить наедине, он уже был не таким отчуждённым.