Я попросил организовать кабинет для «неформального» общения. Чтобы не вызывать подозрений, назвал несколько фамилий, в том числе и Полковника. Названные люди по очереди заходили в кабинет и там мы беседовали «ни о чём». Наконец, вошёл Полковник.
– Имею честь представиться… – начал он.
– Командир, да перестаньте! Это ж я – Костин, – прервал я его возбуждённо.
– Костин? Саша? – удивлённо и недоверчиво смотрел на меня Полковник.
Чтобы окончательно убедить своего бывшего командира, я закатал штанину выше колена и показал дырку от душманской пули. «Вот, помните афганский героин?» – спросил я. Он кивнул, и после этого мы крепко обнялись. Когда я показывал рану, Полковник увидел и протез, но ничего не спросил. Времени было не очень много, на лишние разговоры его тратить не хотелось. Поэтому свою историю я пересказал буквально за пять минут. Про семью не стал ничего говорить, просто изложил факты. Видимо, Полковник о многом и сам догадался, услышав вкратце о том, как меня вербовали. По крайней мере, вопросов он не задавал.
Из моего рассказа Полковнику осталось неясным только одно – как я вообще согласился? Рассказ про коварного старлея был неполным, без упоминания семьи и моей моральной опустошённости после «гибели» родных. Пришлось выкладывать всю историю целиком. И про «подставу» с трупами, и про «доказательства» гибели семьи. В тот момент, рассказывая всё «Бате», я задался неожиданным вопросом: «А вообще, законно ли меня используют?». Причём, используют практически с моего согласия. Надо было признать, что сперва я всё-таки пошёл на уговоры будущего куратора, а потом уже меня просто «убили» – и некрологом в газете, и отрешением от родных. Значит, формально я доброволец, пошёл по своей воле. Но вот потом, шантаж трупами всё-таки был… Да и «процедура» эта, превратившая в робота… Согласен, всех служивых используют в какой-то мере. Но вот ради чего? Если это, что-то вроде антитеррористической операции, тогда понятно: террористы – зло, а зло должно быть наказано. А если это чья-то прихоть? Вот не понравился мне какой-то тип, а я – командир СОБРа, к примеру. Я и говорю своим ребятам: «Хочу голову того-то». И они убежали исполнять – служить то хотят, и пенсию хорошую хотят. Как вот такого командира остановить? Тот же Генка, получил приказ, разработал операцию. Выполнил задачу – получил должность. Но был ли тот приказ – законным? Если приказ законный, то и методы его выполнения тоже? Где проходит та грань законности? И кто это проверяет потом? Как обществу проконтролировать правомерность отдаваемых распоряжений и их исполнения? Всё-таки эта деятельность правительственного уровня, не криминальная среда какая-нибудь.