Таким бы хлопцам памятник поставить!
Врача, прошу, Микола, не буди!
И не давай разгона санитарам —
их было, прямо скажем, не спасти:
сквозные раны, точные удары.
Да, я – лекпом, не бог да и не маг!
Я старый фельдшер по полтавским сёлам.
Ты приспускай, Микола, красный флаг,
обряд свершать скорее невесёлый.
А речи ты толково говоришь.
Ободри всех, да и меня, пожалуй…
Какая-то тревожащая тишь…
Опять стреляют где-то за вокзалом…
– Товарищи червоные бойцы!
Мы оставляем здесь, под этой вербой,
тех, кто сражался, не жалея сил,
за нашу власть вставал под пули первым.
Их было трое: Савченко Мусий,
цыган Роман (остался бесфамильным)
и Разговоров Николай Васильевич —
их беляки нещадно изрубили!
О них мы знаем только лишь со слов
однополчан, соседей по вагону.
В какую даль войной их занесло!
Кому письмо послать? В какую сторону?
Была когда-то у Романа степь,
у Савченко – садок вишнёвый, хата,
а наш старик чуть было не ослеп,
работая всю жизнь в донецких шахтах.
У каждого из них – своя судьба.
У каждого из них – своя недоля.
У каждого из них – одна борьба.
У каждого из них – мечта о воле.
Мы с вами – на колёсах гарнизон.
У нас у всех задача боевая —
вернуться в батарею, в эскадрон,
скорее – в строй, болезни побеждая!
Но и сейчас отряд мы боевой,
хотя не бронепоезд, а санпоезд.
Когда такие молодцы́ со мной
то о победе я не беспокоюсь!
…По ко́ням братцы
То есть, по местам!
Юхримыч, погуди-ка на прощанье.
Дорога впереди у нас чиста —
от банды лишь одни воспоминанья.
Накрыли тех бандитов час назад —
нам сообщили только что с вокзала.
И в нашей топке не дрова горят —
ребята наши уголёк достали!
Его нашли в заброшенном депо,
у водокачки, там, за поворотом.
Как видно, склад задумали давно —
соорудить успели тайный по́дпол
Кто отыскал? Наш кочегар Юрко́!
Кто натаскал? Да все, кто мог, старались.
Десятка три отличнейших мешков
об уголёк донецкий разорвались.