Италии народные черты…
А хэппиэндов нету и в помине!
Великое искусство красоты
поведать смело о земле и мире!
И «Адские водители»
[184] неслись,
и «Машинист»
[185] во снах своих вёл поезд,
и слово «Крыша»
[186] означало «Жизнь»…
Мы ждали «Неоконченную повесть»
[187].
Ленфильмовский бесхитростный сюжет
о том, как можно исцелить любовью.
Ах, фильмы этих давних детских лет!
Вы в жизни наравне с судьбою!
«Фальшивая монета»
[188] вяжет нить,
ткёт полотно египетского фильма.
«Борьба в долине»
[189] может победить,
но зло опять всесильно и обильно.
Не так ли в жизни наших ранних лет?..
И до меня доходят гроз раскаты.
Мне скоро будет целых десять лет.
Я жду в июле красный день тридцатый.
Отец уже нам предлагает план:
сперва подъём, вручение подарков,
потом грибы.
В лесу в такую рань
несёт мне праздник радужная арка.
Дождь налетел и всё вокруг намыл.
И мир сияет нежными цветами.
По сторонам восторженно глядим.
Вернёмся ли в такой-то день с грибами?
…Вновь за рассказом следует рассказ
о том, какие радуги и грозы.
Мне салютует громовой раскат,
и в нём союз поэзии и прозы!
Ну, а потом – торжественный обед:
и суп грибной, и славное жаркое,
домашний торт и горсточка конфет
и всё, конечно, вкусное такое!
В простых стаканах красный лимонад,
крем-соды вкус неповторимый.
А тут, глядишь, и праздничный закат
встал, посиял, угас непоправимо.
И снова керосиновый уют,
и сказки «Чиполлино» окончанье.
Чай соберёт опять родню мою.
И весело, и всё ж – чуть-чуть прощально!
Наш славный быт свободен от невзгод —
впервые он совсем не коммунальный!
Да вот грядёт учебный новый год,
а значит – и с времянкой час прощальный.
Лишь горожанин до мозга костей,
от тесноты оглохший и ослепший,
с младых ногтей возросший в тесноте,
поймёт страданья наши неутешные.
Опять вернуться в эту толчею,
где боком не пройти меж раскладушек!
В квартиру довоенную свою
отцу вернуться за вещами нужно.
Грядёт его в столицу переезд.
До холодов он поживёт в Прибытково.
Ему, он говорит, не надоест:
как летописец будет здесь в обители.
Пригрохотал знакомый грузовик.
Мотор горячий, пахнущий бензином.
А утром я огромный боровик
сумел найти – на целую корзину!
Придётся так его и повезти.
Разделывать его мы не успели.
И вновь грузовичок затарахтит.
Мы на тюки и чемоданы сели.
Мы проезжали мимо «Москвича»,
который прикурнул у переезда.
И я себя в поэме повстречал
лет через тридцать
и на том же месте.
Какой-то парень в синеньком плаще
махнул рукой – на встречи и прощанья.
…А мой отец, как Нестор, при свече
забудет за работой все печали.
И я с годами так же научусь
склоняться молча над листом бумажным
и радость забывать – не только грусть,