Фельдшер Онуфрий Иванович потребовал себе уже вторую бутылку пива и все справлялся со своими серебряными часами, иногда делая едва уловимый знак удивления губами и легким покачиванием головы. Засаленный мундир его распахнулся шире обыкновенного, и из-под грязной жилетки виднелась неопрятная рубаха. Часы показывали одиннадцать.
– Не идет, черт его подрал бы!.. Что это значит? – пробормотал Онуфрий Иванович, но в это время он поднял голову, и все черты лица его приняли то выражение, какое обыкновенно бывает у людей при неожиданной встрече с хорошим старым знакомым. Протискиваясь между сплошь занятых столиков, к нему подходил приличный человек купеческого вида, с множеством колец на пухлых руках. Весь путь его сопровождали усиленные поклоны лакеев.
– Что так поздновато, Иван Трофимович? – тихо спросил Онуфрий Иванович.
Иван Трофимович молча сделал какой-то знак одним глазом и движением губ, очевидно для того, чтобы фельдшер оставил вопрос втуне.
– Дай-ка сюда графинчик! – повернулся он к юлившему около лакею, более для того, чтобы избавиться от его присутствия, чем с целью наслаждаться содержимым заказанной посуды.
Когда лакей отошел, он сказал Онуфрию Ивановичу:
– Дела, братец, задержали… Ноне такие дела стали, что и не говори. Ребята забрали себе в голову, что я обработал в единственности какое-то хорошее дельце, и так и лезут на меня… так и лезут… Я сейчас оттуда…
– Откуда? От «ворот»?
– Да, еле-еле ребят успокоил… Дело, видишь, в чем: у ростовщика-то… Да ну, это потом… Ты зачем вызвал-то меня?
– По важному делу!
– А по какому?
– Калиныч у меня в отделении лежит.
Лицо Ивана Трофимовича дрогнуло, как от укола.
– Ты что?!
– Лежит.
Фельдшер пристально поглядел на своего собеседника.
– И что же?
– Да ничего. Белая горячка и только.
Лицо Ивана Трофимовича приняло более спокойное выражение.
– Вот тебе и на! – сказал он. – А я думал, что он пропал бесследно…
– Тобой все бредит, – сказал фельдшер, – все бьет тебя… Кто ни подойдет, во всяком тебя видит…
– Несуразный человек!.. Сам порешил, а потом и на попятный, сам свою потаскушку продал для дела, сам указал ведь, как и поймать ее, а потом и на попятный… Да ты расскажи, откуда его доставили к вам?..
– Да из соседнего дома, где жила его дочь… Дом этот, ты знаешь, ведь похож как две капли на тот, что рядом… Ну, он и забрался туда, вместо второго…
– Что же, к дочери, что ли, шел?
– Должно быть, так…
– Да ведь сам же он получил деньги от нас, за то, чтобы ее для картинности убить, потому что так нам, как ты знаешь, нужно… Ведь ты знаешь?..
– Знаю… Ну, да болезнь! Что поделаешь… Припадок белой горячки! Тут уж человек ничего сообразить не может. Он живет галлюцинациями…