Прохожие? Что вам сказать? Печально сознавать, как много людей в то время подавили в себе остатки человечности и перестали сопереживать чужим страданиям. Вместо того чтобы подать нам что-нибудь, они били нас по рукам. Некоторые показывали нам «фиги», были и такие, что клали в протянутую руку комок земли. Радичу Пайовичу положили обглоданную кость, некоторые получили кусок высохшего навоза.
Наши призрачные исхудалые лица и наши безумные глаза (если их вообще можно было разглядеть) достаточно о нас говорили, чтобы понять, кто мы и куда нас везут. Но попадались и душевные люди. Одна женщина подала Владимиру Цикичу пончик, который, вероятно, только что купила на вокзале. А какая-то девушка молодому Божидару Митровичу, бывшему в ту пору восемнадцатилетним, дала большой кусок лепешки. Отец Божидара, Вукосав, был расстрелян в Яинцах, а Божидар, в отцовском старом костюме, направляется в Германию. На одной станции какой-то человек вложил мне в руку камешек. Я сказал ему: «Благодарю, добрый человек, пусть Господь и тебя когда-нибудь так же наградит».
От голода, духоты и жажды люди в вагонах теряли сознание. Умер Йован Недович, старик из Ртара. На первой же станции его тело унесли куда-то из вагона.
Всю первую ночь в южной Венгрии поезд простоял на каком-то полустанке в поле. Мы задыхались, два крошечных окошка не могли пропустить свежего воздуха столько, чтобы хватило на двадцать человек. Страшно мучила жажда. Не давая воды, нас убивали самым жестоким способом. С рассветом поезд тронулся. Вскоре мы прибыли в Печуй, где опять долго стояли. Мы тянули руки в окошки и кричали: «Воды! Воды!» Но воды никто нам не давал, может, не хотели, а может, не понимали. Как только мы начинали кричать, немцы врывались в вагон и начинали нас бить.
От Печуя мы направились в Капошвар. Жажда сводила с ума. Но Господь смилостивился над нами и послал спасительный дождь, чтобы утолить нашу невыносимую жажду.
Как? Сейчас объясню. Мы по очереди высовывали ладони в окошко, ухватив несколько капель, освежали ими пересохшие губы. Некоторые делали кулечки из бумаги, но от влаги они распадались.
В Капошваре к нашему составу присоединили несколько вагонов, позже мы узнали, что они были заполнены евреями. Через Венгрию мы тащились долго, проехали вдоль озера Балатон, здесь на какое-то время задержались. Погибая от жажды, мы молча смотрели на озерную воду. Потом начали лупить в дверь, просили выпустить нас напиться и получали за это побои. На губах у нас выступила горькая белая пена. У некоторых от жажды начался бред. По-моему, самое страшное наказание для человека – лишить его воды. В желудке у меня горел огонь, язык превратился в сухую потрескавшуюся кору. В глазах было темно.