– Днем и ночью я работаю без передышки, силы выдержать дает мне уверенность, что все это я делаю на благо своего народа. Мог бы и я веселиться по трактирам. Но ничего, будет и на это время, когда мы закончим наши великие дела.
– Зачем же, господин Вуйкович, вы проливаете столько сербской крови, если желаете спасения своему народу? – спросил я, чувствуя себя все увереннее.
– Кто проливает сербскую кровь, сукин ты сын! заорал он, вскочил, схватил меня за горло и начал трясти. – Знаешь ли ты, выродок, что твоя судьба в моих руках?
– Моя судьба в руках Божьих, ни в чьих других, отвечал я смиренно.
– Меня сам Бог послал спасти мой народ от мора, который угрожает ему.
Он сел за стол и попытался успокоиться. Трясущимися руками взял сигарету и прикурил. Затем развалился в кресле и уставился в окно. Между нами словно стояла странная стена, через которую мы могли слышать друг друга, но не понимать. Мы принадлежали разным мирам. Наконец он встал, подошел ко мне и сказал:
– Знаете, для чего я вас позвал? – спросил он, снова переходя на «вы».
– Не знаю.
– Поскольку вы священник, я считаю, что вы честный человек и можете быть нам полезны.
– Только что вы сказали, что сюда попадают только выродки сербского народа, а теперь называете меня честным человеком, – собрал я силы для ответа.
– Вы не поняли меня, отец. Речь идет о морали, а не о политической или идеологической принадлежности человека. Вы наверняка среди своих земляков пользуетесь авторитетом и знаете их настроение.
– Не понимаю вас. Понятно, какое настроение может быть у людей, попавших в эти условия.
– Ладно, я не обижусь. Но вот что я хочу вам предложить: думаю, вы могли бы время от времени сообщать нам, если заметите явления в лагере, которые бы могли угрожать нашей безопасности и нашей работе, я имею в виду сотрудников лагеря. Вы меня понимаете?
– Да-да, продолжайте.
– У нас уже есть печальный опыт с подобными явлениями. Два года назад на меня совершено покушение, и только Бог меня спас, все обошлось ранением. А вот мой заместитель Космаяц пострадал гораздо больше, он едва выжил.
– Если я вас правильно понял, вы хотите, чтобы я стал доносчиком.
– Может быть, вам больше понравится слово «осведомитель»? – спросил меня Вуйкович.
– Должен вас разочаровать, господин Вуйкович, вы выбрали не того человека. Я не хочу даже говорить об этом.
– Отец, не забывайте, ваше сотрудничество будет хорошо оплачиваться.
– Нет такой цены, за которую я бы продал свою порядочность и человеколюбие.
– Не надо так, отец! Не решайте сгоряча. Знайте, я готов пойти весьма далеко. Человеческая жизнь не имеет цены.