– Да, но свою честь я не готов продать ни за какую цену.
– Предупреждаю вас, вы горько пожалеете, если откажетесь от моего предложения.
– Знайте, господин Вуйкович, я всю свою жизнь прошел, не сгибаясь, Господь единственный, перед кем я готов согнуть спину.
– Последний раз вас спрашиваю, вы готовы принять мою протянутую руку?
– Руку, на которой столько крови невинных людей, я никогда не смогу принять.
Мои слова его взбесили. Он покраснел и начал орать:
– Ничтожество! – он сгреб меня за грудь и потряс.
– Как смеешь ты мне это говорить!?! Моя совесть спокойна, а руки чисты! Вон!
Он так сильно толкнул меня к дверям, что я упал. Тогда он поднял меня и ударил кулаком. Ярость охватывала его все больше.
– Мы еще встретимся! Ты дорого за это заплатишь! Охрана!
Двери открылись, вошел надзиратель с двумя охранниками.
– Уведите! И позовите старосту его барака, крикнул он им.
Меня вывели наружу и вернули в барак, где никого не было, заключенные у котла ожидали обед. Я лег на нары и уставился в окно. Вытащил крестик и зажал его в ладони.
На что я надеялся? Что вам сказать, доктор, все мои надежды остались за воротами, я имею в виду свою земную жизнь, а что касается моей души, была одна надежда – на Господа. К Нему были устремлены все мои мысли, когда я лежал на нарах в лагерном бараке. Он был единственной светлой точкой в темноте нашего бытия в этой фабрике смерти, как называли лагерь в Банице. В эти минуты я был наедине со Всевышним, повторяя все свои молитвы, от появления на свет из материнской утробы до сегодняшнего злосчастного дня.
Снаружи доносились крики охранников, которые требовали от заключенных построиться в правильные ряды перед котлом. Я встал и посмотрел в окно. Рабы, с мисками в руках, ожидали свой половник баланды. Я хотел есть, но не хотел стоять в очереди у котла. Я видел крестьян из Драгачева, вперемешку с другими заключенными. Крепкие хозяева, имевшие свой дом, семью, они жили достойной жизнью, а сейчас опустились до уровня бездомных нищих, униженные и бесправные, глаза в глаза со смертью, которая поджидала их на каждом шагу. Я видел Славомира Дунича, закройщика из Негришор, Благоя Раича, сапожника из Гучи, Борисава Гавриловича, пекаря из Гучи, Божидара Кочовича из Лиса, Вукашина Проковича из Турицы, Янко Вуйковича из Граба, мастеров и земледельцев, которые никогда больше не вернутся на порог своего родного дома.
Один за другим с мисками в руках они возвращались в барак. Садились на нары и хлебали баланду из репы с редкими кусочками картофеля. Радич Пайович сел на нары подо мной и спросил: