Она вздрогнула, резко садясь на кровати и нервно оглядывая комнату. Из огромного зеркала, занимавшего почти всю стену в изножье, на нее смотрела встрепанная девушка в сползшей с одного плеча безразмерной футболке. Футболке столь же чужой, как и это постельное белье непривычного салатового оттенка, и вся эта комната, залитая ярким солнечным светом…
Воспоминания о вчерашнем дне накрыли лавиной. Она не дома. Совсем не дома, и никогда туда больше не вернется. Вспомнить об этом оказалось больно. Но вспомнилось и другое, то, что не позволило испортить начало этого дня страхом и отчаяньем. Аршез. Она не одна, у нее есть Аршез. И он поможет, поддержит, вместе они справятся. Со всем.
Аршез. Даже имя его согревало теплом, словно яркий солнечный луч, проникающий в самое сердце. Вспомнилась его нежная улыбка, его глаза — нет, не страшные вовсе, необычные только — чуть-чуть, капельку. Главное — теплые. И красивые, не отнять.
А домой они шли в обнимку… Щеки запылали. Это все вино, ей не стоило пить! Она, вообще-то, не очень любила, но вот — постеснялась отказаться…
Взгляд упал на подоконник. Еще вечером абсолютно пустой, сейчас он был заставлен коробками. Подошла. В самой большой обнаружился электрический чайник, судя по фирменной упаковке — только из магазина. Рядом — коробка с чайным сервизом на две персоны, тоже не вскрытая. В бумажном пакете — коробочка с чаем и пачка сахара. На большом блюде, прикрытая салфеткой — высокая стопка блинов. Рядом — баночка с каким-то вареньем. Улыбнулась. Нет, Аршез — это все-таки чудо. Таких не бывает. Людей — так точно.
Нашла его за письменным столом в гостиной. Обняла, подлетев к нему сзади и коснувшись щекой щеки:
— Спасибо!.. Ой, а это что? — распрямляясь, заметила яркую малиновую прядь в его волосах. Вчера, вроде, не было…
— Это — маленькое хулиганство, — он обернулся, легко подхватывая ее и усаживая себе на колени. — Совсем небольшое, — он осторожно прижимал ее к себе, вдыхая аромат ее волос, скользя рукой по бедру. — С добрым утром, ребенок.
— Не надо! — она попыталась одернуть задравшуюся футболку, изгоняя его наглую руку.
— Желать доброго утра? — улыбнулся он, но руку убрал. Переложил на тонкую девичью талию. — Я ж просто погладил, что в этом такого ужасного?
— Не надо так, — повторила с укором.
— Хорошо, уговорила, не буду. Просто поцелую, ладно? В щечку? Вот так, едва-едва? — он осторожно коснулся губами ее нежной кожи, впитывая искорки ее смущения и ее удовольствия. Его пальцы безнадежно заблудились в ее волосах, нечесаных, спутанных после сна…