Но ведь не тронул. Со всеми своими распутными привычками — ведь не тронул же. «Дистанция, что так важна для тебя». Для нее важна, да. Только для нее, похоже. Но ведь он эту дистанцию держит. Хоть и признался сейчас, что хотел бы… целовать ее в грудь?! От этой мысли запылали не только щеки, но и уши, и она в отчаянье сунула голову под подушку, там простыня еще холодная… А перед глазами все равно стояло: вот он обхватывает ее, склонившуюся над ним в тревоге, перекидывает через себя на кровать, сам склоняется сверху. А его руки… жадные, бесстыжие… Они рвут рубашку у нее на груди, открывая ее его взорам. И губы… его порочные, чуть припухшие губы, что все склоняются над ней… над ее ходящей ходуном от тяжелого дыхания грудью… все ниже, касаются соска… Она застонала, стискивая руками подушку, поджимая коленки. Да что ж это с ней?
Душно. Как чудовищно душно, надо открыть окно. Это все краска, недаром говорят, что ей можно надышаться до глюков. Аня добирается до подоконника, распахивает тяжелые рамы. Ночная прохлада мгновенно заставляет ее поежиться, но хоть прогоняет прочь ее наваждение. Дуновение легкого ветерка остужает лицо. Она вдыхает полной грудью, пытаясь успокоиться, высовывается чуть дальше, желая сильнее подставиться этой прохладе, этому легкому летнему ветру…
И тут же вскрикивает, когда стальные пальцы внезапно смыкаются на ее предплечьях.
— Куда? — мрачно интересуется Аршез, тяжело дыша у нее за спиной. — Что сейчас не так, я же даже не трогал?!
— Ар? Т-ты чего? Я просто воздухом хотела подышать. Душно.
— Душно? А ужас такой откуда? Что ты себе здесь напридумывать успела?
— Ничего не успела, пусти, больно! Ты сам меня напугал, так схватил внезапно. Да у меня чуть сердце из-за тебя не остановилось! Совсем сдурел?
— Прости, — он глубоко и с облегчением выдохнул. Стальная хватка разжалась, однако деву он не выпустил. Обхватил руками крест-накрест, прижал спиной к себе. — Прости. Нервы совсем никуда не годятся. И так кошмары снятся, а тут еще ты со своим «подышать»… У тебя, правда, все хорошо?
— Ну… да, — в ее голосе только недоумение. — Не считая тех синяков, что ты мне сейчас оставил, все, в общем, неплохо. Просто краской пахнет, уснуть не могу, решила проветрить.
— Точно?
— Да точно, чего ты?
— Отойди от окна, хорошо?
— Так ты сам же меня и держишь.
— Вот вместе со мной, — он осторожно потянул ее прочь.
Она не возражала. Удивлялась только:
— Ар, да что с тобой?
— Ничего. Прости. Просто нервы. Ты ложись, ладно?
— Да я ложусь, ложусь. Мне что, уже и окно без разрешения открыть нельзя? На лестницу не ходи, туда не ходи, это не открывай… Ксандар был прав, ты и впрямь как дракон в своей пещере. Затащил и стережешь, — она вновь улеглась в кровать, накрылась одеялом, как приличная девочка, разве что ручки под головкой не сложила.