Кобулов. Зоечка, козочка моя! Зачем такие ужасы рассказываешь? (Встает с бокалам.) Дорогие женщины, девушки, друзья мои! Старики говорят: победителей не судят. Так, прошу, не осуждайте нас в День нашей Победы. Пусть это и ваша Победа. Мы с Гошей победили врагов, а вы победили нас, так выпьем за общую победу во всех смыслах жизни — ура!
Анита. И за здоровье нашего дорогого хозяина!
Кобулов. До дна, до дна! Если бы вы знали Гошу так, как я его знаю, вы бы влюбились в него, как безумные. Он мне жизнь спас! Что ты на меня смотришь? Скромный — сиди молчи, я буду рассказывать. Было много случаев, я один только расскажу. Получаем задание — осуществить диверсию в тылу врага. Летим ночью. Видим, внизу костер, наши дают ориентир. Прыгаем. Я первый, парашют раскрылся, иду на приземление… Вдруг — страшный удар — теряю сознание. Потом — не знаю, сколько времени прошло, — открываю глаза: Гоша меня обнял и шепчет прямо в ухо: «Держись, Богдан, ты ведь джигит». Я спрашиваю: «Где мы?» И представляете, мы летим под одним парашютом, двое! Я говорю: «Что случилось?» А Гоша говорит спокойно: «Извини, Богдан, у меня парашют не раскрылся…» Хорошо, за дерево зацепились, а то бы все ноги переломали.
Нестеров. Да…
Зоя. Что-то я не поняла, Богдыханчик, кто же из вас кого спас?
Кобулов. Какая разница? Оба живы остались. Сегодня я его, завтра он меня спас. Еще был один случай…
Нестеров. Да ладно, хватит случаев. За вас, девушки. (Пьют.)
Зоя. Ой, вкусно как! Богдыханчик, ты гений!
Кобулов. Гений умер. Великий гений. А я какой гений? Обыкновенный, уже не слишком молодой мужчина. Что такое?.. День Победы, а такие нахлынули грустные воспоминания… (Берет гитару, неумело извлекает из нее звуки, поет.) «Деньги советские толстыми пачками с полки смотрели на нас…» Жаль, не умею.
Нестеров (Аните). Можно?
Анита. Можно.
Нестеров берет гитару, настраивает, не спуская глаз с Аниты, думает минуту, проигрывает вначале вступление «Офицерского вальса» и поет.
Нестеров.
…Хоть я с вами совсем не знаком
И далеко отсюда мой дом,
Но мне кажется — снова,
Возле дома родного…
Анита тоже смотрит на Нестерова, Зойка подпевает, Кобулов сидит неподвижно. Вдруг Анита поднимается, берет у Нестерова гитару и как бы в ответ поет Нестерову что-то по-испански, лирическое и явно про любовь. Когда Анита заканчивает, Нестеров, как эстафету, в свою очередь берет у нее гитару и, словно перечеркивая грусть, исполняет лихую цыганскую плясовую. В ответ на это Анита, схватив гитару, вскакивает на стул. Зойка очень оживляется.
Зоя. Аня, Лорку, Лорку! Мою любимую! Богдыханчик! Сейчас мы тебя оживим!