Слава и богатство, сила и здоровье.
И во всём удача молодому Дюку.
Говорят о Дюке города и села,
И леса, и горы, и моря, и реки!
Жизнь — одна утеха: без горя-печали;
Там хвала, тут — славля, честь да победа...
Как тут молодцу не повозвышаться?
На пирах-гуляньях — почёт-уваженье.
На битвах-сраженьях — нет неудачи!
Как тут Дюку не заноситься?
Ай, высоко ты, соколик, занёсся!
Ой, да не подсёк бы кто тебе крыльев!
А ведь есть на свете тебе подсекуша:
Копит злую силу, копит злую волю
Там, на Горыни, у Змеи-Змеихи
Колдовству Маринка учится, поганка.
Колдовству-злодейству-чародейству
Выучится скоро, явится в Киев.
На пиру-гулянье в гриднице высокой
Вот она — Маринка, вот появилась!
Как и откуда и какою силой? —
Кто её знает! Кто об этом скажет!
И никто колдунью с пира не гонит;
Никто чародейку, злиху не попросит.
А пришла Маринка не с простой задумкой:
Извести Маринка замыслила Дюка;
Колдовством Добрыню околдовать страшным,
Этим то Горынихе, той бы Змеихе,
Путь на Русь открыть бы для дел злодейных;
А самой Маринке стать бы над Русью
Властною царицей с силою кандальной.
На пиру-веселье говорит Маринка
Молодому Люку наглое слово:
«Здравствуй‚ Дюк Степанович, мой муж любимый!»
Дюку это слово не легло на душу,
А легло на сердце плетью язвистой.
«Ты моя пленница! Ты — не жена мне!
Была мне любовницей, а женой не будешь!»
Ай на это слово вспыхнула Маринка,
Вся-то злобой налилася синей.
«Дюк Степанович, богатырь могучий!
Принесу тебе я золотую чару!
А налью ту чару я вином шипучим!
Ну ин за Владимира киевского князя
Тебе эту чару не поднять, не выпить!»
Молодцу вызов шуткой показался.
Ему ль, молодому, ему ль, удалому,
Соколу высокому, да кладут пределы!
Нет, ему пределов никто не поставит!
Он любую силу, Дюк, пересилит.
«Неси свою чару! Подниму и выпью
Я за Владимира, киевского князя!»
Спустилась Маринка в погреб винный.
Налила-наполнила чашу золотую.
Словом нашептала, зельем отравила!
Вынесла во гридницу морную отраву.
Глянул Дюк, увидел — страшное дело:
Кипежом кипучим снадобье вскипает;
Синим полыханьем пламя полыхает;
Огненные мечутся языки из чары;
По бокам-то чары сыплются искры;
Сыплются искры с лопаньем трескучим!
Дюк Степанович! Не бери ты чару!
Ведьминской готовли не принимай же!
Не вкушай, не пей же змеиного яда!
Злобиха злобесной злобой истекает.
Чару вручает витязю Дюку.
Замерло честное всё пированье
Перед бедою, бедой роковою!
Вставал-поднимался, говорил Алёша:
«Дюк ты наш Степанович, богатырь отважный!
Не губи ты зельем этим душу!
Выплесни ты, выкинь колдовское зелье!»
Смелому Алёше Дюк ответил:
«Мать меня родила смелостью в Алёшу!