«Пощади меня, смертья всесильная,
Дай сроку мне на один хоть год!
Сокрушим-ста мы силушку татаровичью.
А тогда до тебя я и сам приду,
Буйну голову я и сам сложу
Под пилья-ножи твои невидимые!»
Умолить-то смертину не умолишься,
Сроку-воли у неё не упросишься.
«Я не дам тебе жизни и на день на один!»
«Дай мне времени, смертья, хоть на два часа!»
«Я не дам тебе ни мига единого!»
Доставала тут пилья зубчатые,
Вынимала ножи наострённые,
Подсекала смерть Добрыню, приговаривала:
«Мой сегодня день, пированьище:
Я Добрынюшку-то да в этот миг подсеку,
Погублю в другой Илью Муромца!»
Позасекла смерть Добрынюшку Никитьевича.
Повалился Добрыня со добра коня.
Усмотрел-углядел Илья Муромец
Это бедствие всепечальное,
Позвал-приказал молодцу Ермаку:
«Ты послушай, Ермак Тимофеевич!
Пал Добрынюшка во честном бою,
И татаровичи одолевают там.
Ты иди, Ермак, ты встань головой,
Замени ты Добрынюшку Никитьевича,
Окрыли осиротелую дружинушку!»
Удалой-молодой буря-витязь Ермак
Прилетал-ставал за Добрынюшку,
Окрылял-возрождал у дружины дух.
А в ту пору на Алёшу на Поповича
Понадвинулася силища да страшная,
И не гнётся та сила и не ломится,
И назад-то она ведь не пятится.
И погиб тут Алёшенька в неравном бою.
Углядел-узрел Илья Муромец:
Хлыном хлынула татарская несметица.
Призывал Илья Васюту Игнатьевича:
«Ты иди-тко, Васюта, укроти-утиши,
Что-то больно там татары расшумелися!»
Не ослушался Василий Игнатьевич:
Укротил-утишил басурманщину.
А тут-то все цари поганые
Позамыслили, позадумали.
Сговорились погубить главный корень Руси:
Навалилась орда на самого Илью.
И смертиха-страшилиха повысунулась,
На пути перед Ильей повызнялась:
«По́лно ездить, старик, — понаездился!»
Твёрдым духом не падал, громко зыкнул Илья:
«А кто ты есть и откудова?
Ты — силач-богатырь? Ты владыка ли?
Для чего мне указы указываешь?»
Рокотала-громыхала в ответ карга:
«Я не царь, не король, не силач-богатырь!
Я — последний твой миг, я — смерть твоя!»
Илья Муромец про себя твердит:
«На бою мне смерть ведь не писана!
Мне бы смерти в лицо поглядеть — не сробеть,
Смелым по́глядом и победить её!
Открывайся, смерть, ты курносиха,
Рокотуша-старуха, пустоглазиха,
Посмотрю на тебя: какова ты есть?
Не замедливай! Нету времени мне —
Одолели басурманы, злые недруги!»
Громыхнула вражина смехом-рокотом:
«Старичище мне заприказывал!
Лих не знает стар да не ведает:
На моё лицо не взглянуть никому,
Ино взглянешь — обомлеешь стыдной о́бомленью!»
Осерчал-зазычал Илья неистово:
«Ах, безносиха! Лихоглазиха!
Я взгляну и пересилю твою смертную
Неудольную образинищу!»
И сохватывал Илья рукою мужественной
Покрывалину с лиходеихи.