— Только попробуй! — прорычал он сквозь сжатые зубы, когда она уже была не в силах сдерживаться.
Слёзы текли из прекрасных васильковых глаз, делая их ещё ярче. Самым отвратительным, помимо раздирающей боли в горле, было мерзкое чувство беспомощности. Даже Брэгдан с его садистскими замашками не позволял себе такого! Хотя на этот счёт обольщаться не стоило. Страх парализовал тело, не осталось ни одной мысли, кроме как успеть вдохнуть между фрикциями, суметь выжить и открутить потом органы размножения, что бились сейчас об её подбородок.
— Не закрывать! — Командовал неизвестный. — В глаза смотреть!
Часто моргая, она кое-как держалась, боясь, что ещё чуть-чуть и всё содержание великосветского пикника окажется на орудии пыток. В принципе, она ничего не имела против такого исхода, но инстинкт самосохранения голосил о страшных последствиях.
Закончив, наконец, ознакомительную процедуру, насильник, невзирая на полуобморочное состояние жертвы, потащил её к гигантской крестовине и со вкусом приковал наручниками. Пара пощёчин, стакан воды на голову, и Люба с трудом открывает опухшие от слёз и недавнего напряжения глаза.
— Добро пожаловать в мой дом, леди Грэзиэна, — мужчина отвесил ей издевательский поклон и достал острый, как бритва нож. — Я так очарован вашей неземной красотой, — пара точных надрезов, звон металла — это лезвие «нечаянно» задело длинные серьги, рывок, и платье лазурной лужицей стекло к ногам.
Испуганный всхлип, лишь подзадоривший весельчака.
— Личико ваше я уже разглядел, ротик исследовал, — резкий звук вспарываемой шнуровки корсета, — посмотрим, что там у нас под обёрткой. — Нательную сорочку он попросту порвал.
Надежда всколыхнулась в ней, когда стал виден защитный амулет. Может, хоть это его остановит? Хотя, странно, почему тот никак не отреагировал на нападение? Девушка вообще чувствовала себя удивительно отстранённо от происходящего, как будто это всё не по-настоящему. Только чёртово жжение в горле не давало забыть о себе.
— Прекрасно, — деловитое ощупывание, — отличный экземпляр. То, что мне надо, заодно Миру насолю.
Он нажал на расположенный внизу рычаг, слегка наклонив крестовину назад. Теперь Люба полулежала на перекрещенных досках, руки и ноги ощутимо затекли от неудобной позы распятой звезды.
— Ну как, дорогая, — он вновь взялся за нож, с особым наслаждением разрезая последнюю преграду — шёлковые панталоны, чулки не в счёт, от их наличия уже ничего не зависело, — готова стать моей женой?
— Кхе-кхе, — закашлялась попаданка, с трудом успевая за извилистой логикой бородача, — ничего себе предложение! — говорить удавалось с трудом, но не высказаться она не могла.