— Не помню что-то таких.
— Да вы тут тогда не жили, давно было.
— И то время летит…
— …Леночка такая была тихая, на доктора училась, а бабка с тёткой померли, спортилась девочка.
Лена в бешенстве переминалась с ноги на ногу. Проклятущий лифт покатил вниз, но дёрнулся назад под крышу, где завис, гремя цепями.
— Я пешком! — крикнула она Галке, взбегая по лестнице, но всё-таки поймала напоследок:
— Лена-то совсем Ида! Ведь вылитая!
Швартуясь, истошно взвыл лифт. Бабушкина квартира в коридоре направо от лифта, а Галкина — налево. Два одинаковых коридора, в каждом квартир по двадцать. Жаль, нельзя взглянуть на свою бывшую дверь… а, ладно, наверняка заменили. Сейчас на лестничной клетке дневная лампа, ремонт сделали, окна, и то вставили. Раньше стёкла в окнах не держались, фанера, и то недолго. Лампочки некоторые жильцы носили с собой, зато комары водились круглый год: в подвале стояло болото, иногда там тонули коты. Болото не мешало дому гореть раз в полгода (мешала расположенная напротив пожарная часть). Со времени заселения инвалиды умудрились мутировать в многосемейных алкоголиков и торговцев с Черкизовского рынка. Пенсионеры, правда, остались, даже возросли в своём количестве, перемешавшись с алкоголиками и торговцами. Милиция была в доме настолько частым гостем, что заезжала поздороваться. Однако, дом, похоже, остепенился, сдавшись под напором капитализма, во всяком случае, сменил романтично-трущобный интерьер на больничный.
На фоне окна выплыл из полузабытого «давно» Галкин силуэт с сигаретой, правая нога поджата, точно у цапли.
— Всё такая же психованная, — выходя, расплылась в улыбке Галка.
* * *
Рука на ощупь ткнула выключатель, но света не последовало.
— У тебя лампочка в прихожей перегорела! — крикнула Лена.
— Иди сюда, — позвала Галка, — на кухне светло.
Её слова соответствовали истине: все горизонтальные поверхности крошечной кухоньки покрывали мелкие круглые свечечки. Огненный стол продолжался в окне бесконечным пылающим коридором. Воздух потрескивал. Лена почувствовала себя внутри костра.
— Песец! — вырвалось у неё. — Когда ты успела их зажечь?
— Они всегда горят, — рассеянно ответила Галка.
Судя по застарелому привкусу газа в атмосфере, то же самое относилось к плите — четыре конфорки работали на полную мощность. Лена потянулась к форточке, но Галка перехватила её руку.
— Не надо! На улице холодно, проклятый холод, как же я мёрзну! — она раскрыла ладони над плитой, едва не касаясь пламени.
— Что, уходишь и оставляешь всё гореть? Пожара не боишься?
Галкины зрачки блеснули в ямах глазниц.