— Мне кажется, сейчас нам появляться на людях вместе особенно неудобно.
— Всегда удобно, Дима, — с достоинством произнес он. — Мне нечего скрывать от людей, думаю, что и тебе тоже. Идем!
Стоил взял ее под руку, Диманка вздрогнула, но подчинилась. Они шагали в ногу, окутываемые пеленой дождя, который падал на них сверху, как благословенье расчувствовавшегося осеннего неба.
В переполненном молодежью кафе свет был слабый, а может, его нарочно приглушили. Им повезло: в самом дальнем углу, где было почти совсем темно, освободился столик на двоих. Их никто не узнал, по крайней мере им так показалось, — иначе вокруг началась бы беготня. Даже для официантов я новичок, подумал Дженев. И слава богу.
— Я очень рад, что встретился с тобой, — просто сказал он, вглядываясь в ее лицо. — Мы совсем забыли друг друга.
— Ты так считаешь?
— Мой отец говорил: чтобы лучше помнить, глаза должны видеться.
— Столько всего случилось, — обронила Диманка.
— В самом деле. Ты, должно быть, слышала, что я развелся…
Она кивнула.
— Мария в октябре уехала. Где она сейчас, чем занимается, понятия не имею. Едва ли она у Христо.
— Почему ты так считаешь? — Диманка опустила голову.
— Христо не любит ее, он ее бросит.
— Христо никого не любит, кроме самого себя.
— Похоже. Впрочем, Мария в этом отношении от него не отличается, так что им не поладить.
— Тебя это волнует?
— Нет, а тебя?
— Я спокойна, живу как живется. А ты поправился?
— Со здоровьем у меня лучше. Только вот сон…
Диманка подумала: это из-за того, что он очень переживает развод.
Стоил угадал ее мысли.
— Я знаю, что ты подумала. Но дело вовсе не в этом, работой занята моя голова, новой работой. Мне бы хотелось, чтобы мы начали что-нибудь дельное. Хотя бы начали.
— Я и вправду удивилась, когда прочла в газете. Поскольку я знаю, какой ты…
— Какой я? Провинциальный романтик, и довольно-таки наивный, — с горечью сказал Дженев.
— А разве люди твоего ранга не должны быть немного романтиками?
— Едва ли, Дима. Раз главная моя забота — интересы людей, значит, я и сам должен быть замешан на интересе. А я, видать, не такой.
— Но ведь ты же полуобращен в будущее?
— Как ты сказала, полуобращен? Ловко же ты подметила: именно полуобращен в будущее и полупогружен в сегодняшние заботы. Полу-, полу-… В этом-то «полу-» и кроется провинциальный романтик… До чего все это несерьезно.
Они с Христо в самом деле противоположные натуры, подумала Диманка. В ней поднялась старая печаль оттого, что ее жизнь как пустыня.
— Я верю в тебя, ты еще многого добьешься, — сказала она.
Милая, простодушная Диманка, растрогался Стоил. Она не подозревает о мужских амбициях и кипении страстей, она верит в возможности благородного одиночки.