Бескорыстие… Возможно ли оно, когда с каждым годом люди все больше тянутся к жизненным благам и интересы их все чаще сталкиваются? Можем ли мы не учитывать этого? И что предложим людям взамен жизненных благ? Ведь аскетизм сам по себе тоже не бескорыстен? И тут Диманка поймала себя на мысли, что Стоил для нее эталон нравственности. И давно копившаяся печаль эхом отдалась в ее душе. Нет, об этом лучше не думать.
И она снова присоединилась к общему разговору.
Жизнь провинциального города имеет свои особенности. Одна из главных — дилетантство. Сказывается оно во всем и порождается множеством обстоятельств. Зависимость от предписаний центра, нехватка специалистов, отсутствие необходимой информации, отсталость, по поводу которой еще вчера мы с удовольствием шутили и которую сегодня надо любой ценой наверстывать, — за все это приходилось расплачиваться Дженеву. Потому-то и не было у него друзей, если не считать Караджова и конструктора Белоземова, старого холостяка родом из Причерноморья.
Последнее время Белоземов стал частым гостем в доме Дженевых. Уделив несколько минут Марии, он шел со Стоилом в его кабинет, там вспыхивал свет проектора, мягко стучали клавиши калькулятора, доносились приглушенные голоса.
Мария иной раз подслушивала у двери, и в ее сознании застревали обрывки фраз: «Так бывает при оптимальной скорости потока, а вот это — при минимальной. Значит, мы можем взять среднее арифметическое». — «Вряд ли, тут необходимо учитывать коэффициент расхода энергии у рабочего, вот он, я его установил путем фотохронометрирования». — «Пожалуй, ты прав, без него нам не обойтись». — «Закуривай мои, они мягче…» — «Теперь я вижу, нам позарез нужен вычислитель». Чиркала спичка. «Знаешь, кто из здешних самый толковый? Молодой Караджов. Константин». Раздавались шаги, потом снова цокали копытца калькулятора.
Упоминание о Константине и последовавшее за этим молчание заставило Марию призадуматься. Она как будто начинала понимать, что связывает мужа с Белоземовым и почему в отношениях между Стоилом и Христо последнее время появился холодок.
Особенно заметна эта перемена стала во время их недавнего визита к Караджовым. Весь вечер Стоил был мрачен и неразговорчив, а Христо держался с нарочитой бравадой. К концу ужина они вышли вдвоем на балкон и оставались там довольно долго. Хотя дверь была прикрыта, Мария все же улавливала отдельные слова. Разгорелся какой-то спор, Христо бросал бранные слова, а это означало, что он очень зол. Да и Стоил порой повышал голос, что совсем не было на него похоже. Вернувшись в комнату, оба долго молчали. Наконец Стоил собрался уходить. Эти петухи сцепились не на шутку, пришла к заключению Мария и решила любой ценой дознаться, в чем же дело.