«Прошло столько лет, как я расстался с сельской жизнью, а она до сих пор тянет меня к себе, — однажды признался он. — Стоит мне выйти на вольный воздух, как руки начинают просить косу или лопату… Может, ты станешь смеяться надо мной, но я до сих пор людей физического труда ставлю выше всех других. У меня это чувство осталось с детства, я не прогоняю его». Она спросила, сможет ли он прогнать его, если захочет. «И не смогу, и не захочу, — ответил Караджов. — Я знаю, каким трудом добывается мера зерна, кошелка винограда, охапка сена. Не говоря уже о молоке да об этом полушалке чистой шерсти. — И он потянулся рукой к ее шарфу. — Тяжкий это труд…»
Ее слегка задели эти слова, ведь при помощи флейты молока не добудешь, значит, она где-то во втором ряду…
Леда вздрогнула — зазвенел звонок. Она погрузилась в свои мысли, а Караджов, как всегда, точен.
Мать закрыла дверь своей комнаты — она не одобряла нового знакомства дочки. «Что это такое? — корила она Леду. — Ходишь с женатым мужиком, который тебе в отцы годится. Разве перевелись мужчины?» Леда успокаивала ее, говоря, что ему от нее ничего не нужно, что человек он не нахальный и такой одинокий. «Мужчины — жеребцы, все до одного, — возражала старая женщина. — Дружба с ними кончается в постели, будто ты не знаешь!» Леда убеждала мать, что доверилась ему не сразу, долго присматривалась, да и сейчас проявляет осторожность. Но этот человек необычный — смирный, уважительный. Мать лишь качала головой: «За что он станет тебя уважать, за твои черные глаза? Вы даже не знаете, кто из вас чего стоит». И Леда с трудом сдерживалась, чтобы не вспылить: «Если он притворяется, мама, все равно не сегодня, так завтра выдаст себя, и тогда я укажу ему на дверь»…
У входа ее ждал Караджов, в новом костюме и в легком пальто, гладко выбритый и посвежевший.
Вечер уже близился к концу, а настроение все еще было приподнятое. Калояновы благосклонно приняли Леду, а она была сдержанна, но приветлива. Христо понимал, что решающее значение будет иметь то, как отнесется к ней Стефка. Если она начнет ревновать да сходить с ума, тогда ничего хорошего не жди. Лишь теперь до него дошло, какой это рискованный шаг — знакомить Калояновых с Ледой. Беременность Стефки была уже сильно заметна, Калоянов весь сиял, и они с Ледой решительно ничего не подозревали. Христо видел опасность не только и не столько со стороны Калоянова, сколько со стороны Леды — у него де было сомнения в том, что малейший намек Стефки прогонит ее навсегда.
Однако Стефка держалась превосходно. Поскольку она уже оказывала новоселу помощь в домоводстве, то сегодня чувствовала себя как бы хозяйкой и тактично вовлекала в эту роль Леду. Обе женщины сновали между гостиной и кухней, со знанием дела обсуждали разные мелочи, а это был верный признак доброжелательности. Леда с удовольствием слушала Стефкину болтовню.