Когда наступил вечер, Караджов блистал на банкете, отличаясь остроумием и демократичностью. Несмотря на то что ноги еще болели, он танцевал, когда приглашали дамы, много пил и не пьянел. Финита ля комедиа, шептал он двоим партнершам, а те непонимающе улыбались.
Поздно ночью, отяжелев от вина, он поднимался по лестнице отеля, начисто забыв о существовании лифта. На втором этаже он неожиданно увидел ту самую красавицу, которую уже давно заметил в объединении. Молодая женщина шла неторопливо, то ли усталая, то ли охмелевшая. Караджов обшарил взглядом ее стройную фигуру, ноги, и у него потемнело в глазах. Ловким движением он обхватил ее рукой за талию, женщина ахнула, обернулась, но было поздно: Караджов властно увлек ее по бесшумным коврам в свой роскошный номер.
Стоил Дженев погибал. Еще час-два назад ничто не предвещало кровоизлияния — врачи считали, что сотрясение мозга, полученное им полмесяца назад, не слишком тяжелое, провалы в памяти стали реже — признак того, что дело идет к полному выздоровлению. Стоила выписали из больницы, и вот уже десятый день он лежал дома. При нем неотлучно находилась Евлогия, похудевшая, подурневшая, с черно-синими тенями под глазами, о плотно сжатыми губами. Несмотря на то что отец как будто поправлялся, она не выходила из дому, махнув рукой на свои служебные дела. Вместе с ней дежурила медицинская сестра.
И вдруг это кровоизлияние, начавшееся вчера под вечер. Евлогия первая поняла, что́ с ним, она бросилась к телефону, побежала за соседями. Почти круглые сутки врачи боролись с бедой. Стоил не открывал глаз и дышал при помощи кислородной маски, издававшей устрашающее шипение, когда ее снимали. В квартиру были доставлены мониторы, всякого рода аппаратура, электрокардиограф, медикаменты.
К семи часам приехал Бонев, во второй раз сегодня. Он постоял перед белым как полотно Стоилом, опутанным проводами и трубками, затем отошел в сторонку с главным врачом и прибывшим из столицы профессором.
Несчастье случилось в тот самый день, когда Караджов утренней порой следил за Стоилом из машины. Это было даже не несчастье, а какая-то нелепость. Стоил вышел из окружкома и направился домой. Прошел по улице, которой ходил каждый день, свернул на аллею парка, поднимающуюся к его дому. И тут позади него из-за кустарника, еще не сбросившего листву, выскочила худая женщина в старом пальто со свисающим шарфом, настигла ничего не подозревающего Стоила и чем-то огрела его по затылку.
— Убийцы! Убили моего братика, это ты его убил, вот тебе за это… — вопила она на весь парк.