— А что, надо было оставить его переночевать? — съязвил Стоил.
Мария едва было не ответила ему такой же резкостью, но женское чутье удержало ее. Стоя за спинкой кресла, где сидел муж, она взъерошила ему волосы. Он никак не отреагировал на ласку, но Мария и это сочла за благо.
— Стойо, — грудным голосом произнесла она, — что у вас происходит?
Стоил ничего не ответил.
— Я до сих пор не лезла к тебе с расспросами, но это уже бросается в глаза.
— Что бросается в глаза?
— Ваша вражда.
— Хм! — Губы Стоила скривила ироническая усмешка.
— Ну ладно, ладно, споры, — поправилась Мария. — А какие такие споры могут быть у вас, вы что, отцовское наследство не поделили?
— Мария, оставь меня в покое.
— Нет, не оставлю! — решительно заявила она и обвила своими мягкими руками его шею. — Мало вам того, что расстроилась дружба, так еще выставляете себя на всеобщее посмешище из-за каких-то там норм!
Стоил резким движением высвободился из ее рук.
— Это он тебе так сказал?
Мария ничем не выдала себя. Не хватало еще, чтобы Стоил узнал, о чем они с Христо говорили, особенно в этот вечер.
— Христо такой же осел, как и ты, — сказала Мария. — Он тоже затаил обиду — Ева мне говорила.
— Подумать только! А она что об этом знает?
— То же, что и сын Христо! — выпалила Мария. — Твой тайный помощник.
Значит, проболтался мальчишка. А ведь обещал молчать, расстроился Стоил.
— Выходит, вы все знаете. А если так, то чего же ты от меня хочешь?
Мария села, оголив ноги.
— Ваша ссора — это просто ребячество, и оно кончится плохо не только для вас двоих, но и для всех нас. Разве можно идти против министерства?
Стоил не ответил, продолжая курить.
— Вы даете себе отчет, чем может кончиться эта комедия? Вас уже выставили из горкома и городского совета, а теперь и с заводом расстанетесь? Вы этого добиваетесь?
— Я не состою в браке ни с заводом, ни с Христо Караджовым!
— Может, ты и со мной не состоишь в браке?
Дженев бросил взгляд на жену и отвернулся.
— Знаю, что ты хочешь сказать! — вздохнула Мария. — Но у нас с тобой есть дочь…
— Она уже взрослая.
Мария понимала это лучше, чем он. Вот уже несколько лет между матерью и дочкой не прекращалась тайная война.
Евлогию раздражали неискренность и кокетство матери, вызывающая манера одеваться, откровенный флирт, гулянки до поздней ночи, о которых судачили окружающие. Как-то раз Евлогия случайно зашла в филармонию в отсутствие матери, и ей во всех подробностях рассказали о похождениях Марии. Она убежала в какую-то артистическую уборную и долго плакала. Ей было так обидно за отца, она чувствовала, что способна на любой безрассудный поступок.