– Важно не то, сколько здесь денег, а то, как они к тебе попали, – тихо сказала она.
– Это мое дело, – огрызнулась Мэри.
Миссис Джонс приоткрыла рот. Новая жуткая мысль пришла ей в голову.
– Я не потерплю воровства в этом доме!
– Я ничего не крала.
– Этого не может быть. Должно быть, ты обокрала кого-то из наших заказчиков. Тебе просто неоткуда было взять такую сумму – ведь когда ты пришла к нам, у тебя не было ни гроша! – Смятение и страх не давали ей думать ясно. – Скажи мне, чьи они. Мисс Робертс?
Мэри покачала головой.
– Но ведь не миссис Морган?
Опять тот же жест.
Миссис Джонс застыла от ужаса.
– Наши? Неужели ты пала так низко? Неужели ты смогла украсть из дома вещи и продать их? У своей собственной семьи? Ведь мы твоя семья, ты это знаешь. Больше у тебя никого нет.
Мэри бросила на нее яростный взгляд. Ее глаза заблестели. Непонятно, слезы это или просто отражение свечи, подумала миссис Джонс.
– Я ничего не крала. Эти деньги мои, клянусь. Все до последнего пенни.
– Но откуда они у тебя?
– Какая разница? – Голос Мэри почти сорвался на визг. – Деньги всегда откуда-нибудь берутся. Вернее сказать, отовсюду. Подумайте, в скольких карманах полежали эти монеты. Главное то, что я их заработала.
– Честно?
Долгое молчание.
– Да.
– Ты лгунья, – бросила миссис Джонс, с трудом проглотив ком в горле. – И я не знаю, кто еще. И даже не хочу знать.
Мэри пожала плечами.
Неуверенным движением миссис Джонс смахнула монеты в передник. Мэри протянула руку, но хозяйка шлепнула ее по пальцам, и она спрятала руку за спину, словно обжегшись.
– Знаешь ли ты законы этой страны, Мэри Сондерс? – Миссис Джонс встала и перевела дыхание. Монеты оттягивали передник. – Если ты украдешь хотя бы носовой платок и это будет доказано, тебя вздернут на виселицу.
– Я не воровка, – сквозь зубы процедила Мэри.
Миссис Джонс подошла к двери и обернулась.
– Молись, – дрожащим голосом выговорила она.
Дверь с треском захлопнулась.
* * *
Наступило утро, такое же, как и любое другое.
Мэри надела корсет на покрытую кровоподтеками спину и затянула его так туго, что даже застонала от боли.
Весь день, работая в мастерской, она не поднимала глаз. Стояла невыносимая сентябрьская жара. Каждое ее движение кричало: Вспомните. Вспомните, что я хорошая служанка. Вспомните, что вы обещали обращаться со мной как с дочерью.
Лицо миссис Джонс было бледным, как воск. Сегодня они почти не разговаривали. Никакой обычной дружеской болтовни, только редкие просьбы передать ножницы или нитки. Вся их близость испарилась без следа. У Мэри тряслись руки, а глаза то и дело наполнялись слезами. Она мысленно заклинала: «Верьте мне. Я не могу сказать, откуда взялись деньги. Но все равно – пожалуйста, верьте мне».