Наступила темнота. Палач спрыгнул на землю, и телегу качнуло.
Ткань мешка была грубой, и у Мэри сразу же зачесались нос и виски. Она даже не догадалась последний раз взглянуть на мир. Надо было до последнего смотреть на небо. Сквозь пыльную мешковину все же пробивалось немного света. Мэри напрягла слух, чтобы не пропустить, как палач шлепнет лошадь. Что, если она не услышит его за шумом толпы? Что, если веревка сразу дернет ее за горло, медленно поднимая тело в воздух? Страх стучался ей в грудь, словно сборщик податей, который не желает больше ждать.
В трудные времена вспомни о своей тезке, Мэри. Этот голос у нее в голове, мягкий, словно шелк. Мэри почти чувствовала ласковую руку миссис Джонс в своей ладони.
Пусть королева Шотландская послужит тебе достойным примером.
Так и будет. Она прыгнет выше шпиля церкви Святой Марии.
Иди же, девочка.
Горожане ахнут и закроют лица руками, когда увидят, как она взлетит в небо, словно темный ангел.
Пора, моя дорогая.
Свист палача, едва ли не веселый. Плач ребенка.
Мэри?
Шлепок, такой знакомый.
Иду, госпожа.
Телега рывком двинулась с места. Петля обхватила ее горло. Пошатываясь, Мэри поднялась на ноги и прыгнула в пустоту, прыгнула выше, чем когда-либо в жизни. Ее тело обрушилось вниз, и толпа, словно испуганные куры, бросилась врассыпную от раскачивающихся в воздухе ног.