— Виолетта, — отрекомендовалась та и подала смуглую, с ярко накрашенными ногтями, унизанную кольцами руку.
— Виолетта из балета! — послышалось из угла.
Наталка повернула голову, ничего не понимая.
— Была и в балете, — отрезала Виолетта. — А ты кто такая? Ну, что замолчала? Рассказывай!
В углу поднялась копна овсяных волос, блеснули чуть раскосые зеленоватые глаза:
— Кто бы ни была, а собой не торговала!
— Не слушай ее, душенька, — брезгливо отвернулась Виолетта, увлекая за собой новенькую. — Это ненормальная!.. Солдаткой прикидывается, а где ее муж?
— Хочешь и ее совратить? — встала солдатка. — Ну, чего пристаешь к девахе! У-у-у, бесстыжая!
— Дура! — бросила через плечо Виолетта.
— А ты сучка!
Наталка смутилась и, освободившись из объятий Виолетты, опустила глаза. Стояла, не зная, как вести себя среди этих, на первый взгляд грубых, а главное, совершенно непонятных ей людей.
— Ох, дила наши тяжкие, — завздыхала баба в синей кофте, сидевшая на полу у самой двери. — Другу недилю дэржуть, а яка я валютчица? Видкиль я могла знать, шо вин, той моряк, настоящий турок? Ну, продала ему трошки золота. Так я ж кому угодно могла продать.
— Каждый день одно и то же, — отозвалась солдатка. — Надоело!
Она поднялась и, нарочно выпячивая тугие полные груди, принялась поправлять волосы. «Что она не поделила с Виолеттой?» — подумала Наталка.
— Хватит со своим турком! — сказала солдатка. — Поважнее дела и то молчим!
— А ты скажи, шо там у тэ́бэ, — ухватилась за слово украинка. — Вот и обмиркуемо. Повиданэ горе — наполовину легше.
Та фыркнула: еще этого недоставало!
— Садись, душенька, что ты, ей-богу, — улыбнулась Виолетта, беря Наталку за рукав.
— Зачем вы меня так называете?
— А что ж тут такого, — подняла брови Виолетта. — У меня в Курске подруга была. Точь-в-точь, как ты, тихая, застенчивая и, знаешь, даже лицом на тебя похожая. Имя у нее — Евдокия. А мы к ней — душенька, душенька!..
— Начитались Богдановича, вот и…
— Ты о чем?
— Был такой поэт. «Душеньку» написал…
— Я больше французские книжки люблю. Там про чувства в натуральном виде все описывается.
— А я думала Богдановича, — продолжала Наталка. — Земляк ведь, тоже курский.
— Я только родилась в Курске, — словно оправдываясь, сказала Виолетта. И, увлекая Наталку к окну, стала рассказывать: — Я жила в Киеве, в Москве. Перед самой войной, правда, когда с Артуром разошлась, переехала в Ленинград. Замечательно устроилась. Три комнаты, на стенах ковры… В зале вот такой трельяж, — она развела руками. — У дяди жила. Там и с летчиком познакомилась. Ух какой парень!.. Он меня больше чем жену любил.