Но лучшие события прошедших трех месяцев включали в себя кольцо с бриллиантом, сексуальную черноволосую кокетку в шелковом кремовом платье и настоящую тихую свадьбу.
Эмма Линн Уорн стала Эммой Линн Борден.
Он дал ей свое имя. Он отдал ей половину всего. То, что было его, стало и ее, и его собственнический инстинкт получил официальное подтверждение.
И теперь они снова ехали в дом старой мегеры с самой грандиозной новостью. Новостью, которую даже сам Борден не представлял себе, как переварить. Потому что она означала, что все в их жизни изменится. Впервые за очень долгое время Борден не был уверен в том, что принесет ему будущее, и это одновременно и захватывало, и пугало его.
— Ты притих, — заметила Эмма, изучая его на заднем сиденье автомобиля.
— Просто… все еще пытаюсь уложить это в голове, — ответил Борден.
Она нахмурилась.
— Ты не рад? С тех пор, как я сказала тебе, ты действительно замкнулся.
— Я не рад, что ты носишь моего ребенка? Черт, нет.
Она подсела к нему поближе и нежно поцеловала в щеку, пока он с поддельным интересом смотрел в окно.
— Тогда поговори со мной, Маркус.
Он сжал челюсти и повернулся к ней.
— Почему ты думаешь, что я, такой ужасный человек, буду хорошим отцом?
— Ты не ужасный человек. Это всего лишь то, что видит мир. Разве ты не говорил когда-то давно: «у меня есть репутация, которую нужно поддерживать»?
Он вздохнул.
— Это совсем другое. Эмма, это предполагает другую жизнь. Малюсенький человечек с крошечными пальчиками и сердечком размером с мой ноготь. Как уже говорил, я пытаюсь уложить это в своей голове.
Эмма улыбнулась и обняла его за шею.
— И ты напуган. Маркус Борден, самый страшный человек в Нью-Рэйвен, боится.
Он нахмурился от ее шутки.
— А ты маленькая садистка.
— Роли поменялись.
Борден усмехнулся. Она коснулась ладонью его лица и ласково погладила по щеке.
— Борден, я буду рядом с тобой до конца. Если ты боишься, мы встретимся с твоим страхом вместе. По правде говоря, я тоже боюсь. Не знаю, как это у нас получится, но знаю, что мы оба прошли через дерьмовое воспитание и никогда не совершим подобных ошибок по отношению к этому ребенку.
Он кивнул и нежно поцеловал ее.
— Да, — прошептал он. — Ты права.
Как только они подошли к дому, Дарлин открыла дверь. Она приветливо улыбнулась своей внучке и с неприязнью взглянула на него.
— Борден, — проворчала она, взглянув на его ноги, — снимите обувь перед входом в мой дом.
Раньше обувь снималась сразу за дверью, а теперь уже перед дверью. Скоро она попросит его разуться у края тротуара или совсем выбросить ботинки в кювет. Он стиснул челюсти, смирившись наконец с приказывающими ему женщинами Уорн, и снял ботинки перед гребаной дверью.