— Что ты делаешь? — спросила я.
— Раздеваю свою женщину, — ответил он, приступая к моему нижнему белью. — А на что еще это похоже?
Его руки деликатно прошлись по моим ногам, спуская трусики до лодыжек. Я чувствовала его горячее дыхание на внутренней стороне моих бедер, и на мгновение он задержался взглядом на моей киске. Я ждала, что он что-нибудь сделает: например, похоронит между моих ног свое лицо с этим горячим влажным ртом, схватит меня за бедра, или… хоть что-нибудь! Вместо этого он отстранился и выпрямился, оставив меня полностью обнаженной и… немного разочарованной.
Затем мужчина начал снимать свою одежду, и вид его голого торса, всех этих татуировок на загорелой коже никогда мне не надоест. Его пресс напрягся, когда он бросил свитер в корзину в ванной комнате, и даже в темноте я смогла разглядеть дорожку волос, спускающуюся вниз, в его джинсы. Вот сейчас бы приказать ему сделать мне что-нибудь: например, нагнуться или встать на колени. Впрочем, он ничего не делал. Начав расстегивать джинсы, Борден поймал мой недоуменный взгляд и улыбнулся.
— Я делаю это не для секса, куколка, — сказал он. — Твоя тугая маленькая киска нуждается в отдыхе как минимум на ближайшие десять часов.
— Это не тебе решать, — тьфу, прозвучало так, будто я действительно дуюсь.
— Когда я безответственно долбился в тебя в душе, ты морщилась, потому что чувствовала боль.
— Мне нравится боль.
Он хмыкнул.
— Несмотря на то, что это чертовски возбуждает, я раздел нас все-таки не для секса.
— Тогда зачем ты это сделал?
— Просто мне нравится ощущение, когда моя кожа прижимается к твоей.
Мое сердце пропустило удар. Я изучала его в наступившей тишине. Он издевался? Я ожидала чего-то еще, но ничего не последовало. Маркус был совершенно серьезен, и, к сожалению, одно это заставило меня еще больше хотеть быть растерзанной им.
В комнате специально было прохладно — так, как он любил. Он довел меня до кровати, и я свернулась калачиком под одеялом, прижавшись спиной к его груди. Его тепло проникло в меня до костей, и я расслабилась на самом удобном матрасе, известном человечеству, прижавшись к теплой стене в виде этого мужчины.
Это ощущалось таким правильным.
Он обнимал меня, наши пальцы переплелись. Какое-то время существовало только это: тишина, тепло, тихое дыхание. Это казалось почти преступным: быть в одной постели с обнаженным Борденом и не домогаться его, но близость без его сильных прикосновений мне тоже нравилась.
— Мне действительно не понравился тот байкер, — наконец, пробормотала я. — Не уверена, что ты должен доверять ему.