Меры к нему будут предприняты позже.
Он продолжил наблюдать за Эммой. Если бы сейчас она не была в таком подавленном состоянии, словно шла на погибель, он мог бы поднять перегородку за водительским сиденьем и попробовать ее на вкус. К сожалению, по тревожным морщинкам на ее лице он понял, что этому не суждено произойти.
Из-за старухи.
— Ты уверена, что готова к этому? — спросил он. — По твоему желанию мы можем развернуть машину в любой момент, куколка.
— Это только все ухудшит, — тихо ответила она.
— Не совсем. Ты можешь сказать ей, что я занят. Что мне нужно упаковывать трупы в мешки.
Глаза Эммы округлились от шока.
— Борден!
— Ну, тогда, может быть, что у меня запланирована пытка кого-нибудь. Знаешь, назови ей любую из тех вещей, которыми — по ее вероятному убеждению — я занимаюсь в своем логове зла, уходящем десятью этажами под землю.
— Моя бабушка очень старая и слабая, и мне нужно, чтобы ты был джентльменом.
— Ты серьезно считаешь, что во мне есть хоть одна джентльменская косточка, куколка?
— Отрасти одну, потому что мне нужно, чтобы ты произвел хорошее впечатление. Это возможно?
— Абсолютно, черт возьми!
— И ни одного ругательства!
— Тогда все ругательства я оставлю для твоего маленького развратного ротика.
Он продолжал ухмыляться ей, но облизнулся, когда увидел, как она, нервничая, кусала свои губы. Он мог бы сделать это за нее: втянул бы эту нижнюю губу в рот и нежно покусывал, пока ее дыхание не участилось бы, а кожа не стала бы горячей. Словно почувствовав его мысли, она отвернулась и снова стала печальной. Она снова и снова сжимала и разжимала руки, и игривое настроение Бордена исчезло, как только он понял, насколько она была напугана.
— Эмма, — мягко сказал он. — Все пройдет хорошо.
Она с сомнением взглянула на него, словно ожидая какого-то завершения. Неужели ей так трудно было поверить в его искренность?
Он скользнул по кожаному сиденью, обнял ее за плечи и притянул ближе к себе, прижимая ее личико к своей груди. Она нехотя позволила это и, уткнувшись в него лицом, наконец, крепко обхватила его за талию. Словно цеплялась за свою жизнь. Борден выдохнул, удивленный ее уязвимостью. Черт возьми, в конце концов, это важно для нее.
Возможно, она и потеряла своих родителей, но бабушка была ее миром, и он не должен относиться к этому легкомысленно. К этому надо подходить с вниманием, и ему нужна… осторожность.
Он погладил рукой ее длинные черные волосы и рассеянно взглянул в ночь, когда автомобиль начал маневрировать между старых домов. По этим улицам ребенком Эмма ходила бесчисленное количество раз. Он отдал бы все, что угодно, лишь бы заглянуть в ее жизнь до своего появления. Увидеть ее ребенком, одиноким и запутавшимся. Именно тогда в груди Бордена что-то перевернулось. Он узнал это чувство. Сострадание. Ему не хотелось, чтобы его маленькая петарда так огорчалась.