– Для меня королевские резиденции – дело привычное, – согласился с братом Кит. – Садись и подожди немного. Мне надо переодеться. Я проведу тебя к домику Пинни и прослежу, чтобы ты благополучно лег спать. Заодно заберу деньги.
– Лучше ложись спать, – посоветовал Эвелин, присев на подлокотник кресла. – Ты и сам прекрасно знаешь, что я справлюсь. Впрочем, для меня предпочтительнее твоя помощь, нежели услуги Пинни. По дороге мы сможем обсудить много важного.
– Лучше отложить все обсуждения на потом, – возразил Кит, швыряя халат на кровать. – Уже поздно, да ты к тому же устал, Эв.
– Не устал, просто еще не пришел в прежнюю форму… Может, я разбужу маму?
– Не стоит, а то вы рискуете проболтать до утра. Я ей скажу при первой возможности. Полагаю, еще до завтрака она отправится навестить тебя у Пинни.
– Не получится, Кестер. Матушка выходит из спальни только после завтрака.
– Она выходит пораньше, когда с нами завтракает тетя Эмма, – улыбаясь, произнес Кит, натягивая на ноги бриджи. – Моя тетя любит вставать ни свет ни заря. Разве Пинни не сообщила тебе, что мы имеем редкое удовольствие принимать у себя тетушку Эмму, дядю и нашего разлюбезного кузена?
– Сообщила… А еще этот Риппл приехал! С какой стати ты пригласил в Рейвенхерст этот пудинг на ножках? – призвал к ответу брата Эвелин.
– Пригласил не я, а мама. Однако я не возражал. Пожалуй, он не столь глуп, как мы прежде считали, братец. Он и Кресси, помимо Фимбера и Челлоу, разумеется, единственные, кто вывел меня на чистую воду. Тебе не мешало бы научить своего брата правильно открывать табакерку. На этом я и прогорел. К тому же у меня там оказался сухой табак.
– Стыд и позор! – воскликнул Эвелин.
Достав свою табакерку, граф щелчком открыл ее.
– Весьма проворно, особенно если учесть, что левой рукой, – одобрил его ловкость Кит.
– Боже милосердный, братец, я никогда для этого не пользуюсь правой рукой, – возмутился Эвелин.
Кит рассмеялся, повязывая шейный платок.
– С какой стати ты недолюбливаешь этого старого чудака? Я помню, прежде мы считали его полным болваном, однако ничего дурного в его характере не заметил. Надо признать, сэр Бонами вполне добродушный и незлобивый джентльмен.
– Рядом с ним мама выглядит комично, – с возмущением в голосе произнес Эвелин.
– Не думаю. Возможно, его живот чем-то и напоминает бочонок, однако сэр Бонами – первостатейный щеголь. Если задуматься о том высоком общественном положении, которое он занимает, о его огромном богатстве, которое с годами, по-моему, только увеличилось, я начинаю подозревать, что для матушки весьма лестно, что она все эти годы заставляла оного джентльмена ходить за ней хвостиком, – весело сказал Кит. – Я вот что тебе скажу, Эв. Для меня предпочтительнее в качестве ухажера нашей матушки сэр Бонами, чем один из этих придворных хлыщей, коих я имел сомнительное удовольствие лицезреть на Маунт-стрит. Возьмем, к примеру, Лоута. Если я его когда-нибудь встречу, то готов задать ему хорошую трепку.