— Чем таким вкусненьким пахнет? — заходя на кухню и вытирая мокрые волосы полотенцем, спросил Тенебрис.
— Я не большой любитель возиться на кухне, но кое-что умею, — не без хвастовства сказал я. — Ты сейчас кто: Калеб или Тенебрис?
Ребенок посмотрел на меня, как на последнего идиота и тяжело вздохнув, произнес:
— Тенебрис конечно. Я же тебе сказал, что Калеб нестабилен, его нельзя пока «выпускать», он спит.
— Хорошо, я понял тебя. Садись, еда остывает.
Долго упрашивать Тенебриса не пришлось. Забравшись на стул и сложив по-турецки ноги, он принялся поглощать еду с такой скоростью, что я даже испугался — вдруг подавится.
— Ешь медленнее, никто у тебя еду отбирать не собирается, — проговорил я.
— А я и не отдам, даже если кто-то захочет ее забрать, — проглотив очередной кусок, весело ответил Тенебрис.
Прошло еще минут двадцать, прежде чем ребенок откинулся на спинку стула и сыто погладил чуть выпирающий животик.
— Спасибо, — тихо поблагодарил мальчик.
— Да не за что, — немного смущенно отозвался я и поспешил перевести тему. — Когда будем искать Анари?
— А мы не будем ее искать, — беспечно сказал Тенебрис.
— То есть, как не будем? Ты же обещал помочь! — возмущено воскликнул я.
— Вот так, не будем и все. Она сама сюда идет.
— В каком смысле? — не понял я.
— Сати, ты порой бываешь таким туп… трудным. В прямом смысле. Тьма сама идет сюда и ведет тело Анари домой. Так что сядь и расслабься, скоро они будут здесь.
— Ты уверен? — с возрастающей надеждой спросил я.
— На все сто процентов, — довольно улыбаясь, ответил Тенебрис.
Не успел ребенок закончить предложение, как в коридоре раздался щелчок замка, и входная дверь со скрипом отворилась. Не сговариваясь, мы с Тенебрисом кинулись встречать Анари и как вкопанные застыли от ее, мягко сказать, неожиданного вида: босая, в черном, развивающемся платье, как будто она стояла на горе, обдуваемой ветрами со всех сторон. Полностью черные глаза довершали картину. В том, что это не моя возлюбленная сомнений не осталось и, внезапно севшим голосом я выдавил любимое отцовское ругательство:
— Stercus accidit!..
— Эй, парень, выбирай выражения, мы все-таки дамы, — криво улыбаясь, ответила «дама».
— И как тебя зовут, дама? — скептично спросил Тенебрис, сложив руки на груди.
Девушка с лицом Анари перевела свои черные глаза на ребенка, и, склонив голову к плечу, казалось, задумалась над ответом. Долго тянулись минуты и наконец, знакомая незнакомка томно протянула:
— Меня зовут Тьма, а тебя, красавчик?
— Эээ, Ана…то есть Тьма, ты отдаешь себе отчет в том, что заигрываешь с ребенком? — осторожно спросил я.