— По-твоему я похожа на ту, что любит совращать детей? Сати, ты в своем уме? — сверкая глазами, воскликнула Тьма. — Это, — она махнула рукой в сторону Тенебриса, — может быть и тело ребенка, а вот тот, кто скрывается внутри, очень даже взрослый по нашим меркам. Ты бы вообще пошел, погулял что ли.
— В каком это смысле «погулял»? — опешил я. — Совсем совести нет! Где Ана?
— Спит, — просто ответила девушка.
— И долго она будет «спать»? — протянул я.
— Столько, сколько захочет, — Тьма помолчала, а потом продолжила шепотом, — но ты должен ее разбудить до того, как она захочет раствориться во тьме, понял, герой-любовник?
— Что значит раствориться во тьме? — не понял я.
— Анари хочет исчезнуть навсегда? Ты уверена? — подал голос Тенебрис.
— Да, уверена, — печально ответила Тьма. — И я бы не хотела ее терять. Анари замкнулась в себе после предательства сестры и не хочет жить. Мы заключили сделку, и, если все-таки Ана решится умереть, я должна буду помочь ей перейти за грань и дать раствориться в своей сущности.
— Stercus accidit!.. — повторился я.
********
В десятках километров от дома Анари…
Сквозь забранные решетками окна землянки струился неровный солнечный свет. Кажется, время приближалось к полднику. У Виты громко заурчало в животе, словно напоминая о том, что со времени скудного завтрака прошло уже больше восьми часов.
Девушка сидела, опершись на серебряные прутья клетки, спиной к входу в дом, и размышляла. Какая она, «настоящая» правда: то, что рассказывал ей возлюбленный или то, о чем говорила черноглазая? Раздираемая сомнениями и противоречивыми чувствами Вита не сразу заметила, что в комнате стало темнее, а входная дверь с тихим скрипом приоткрылась, пропуская в помещение мужчину.
Он был несомненно красив: густые, чуть вьющиеся, золотые волосы, забранные в высокий хвост, покачивались от малейшего движения, словно жили собственной жизнью; желтые глаза с вытянутым зрачком напоминали кошачьи и выдавали в хозяине нечеловеческую сущность. Это так же подтверждали свернутые за спиной крылья и призывно торчащие рожки демона. Даже тонкий шрам, пересекающий левую сторону его лица от виска до подбородка, не портил, а скорее придавал мужественности тонким аристократическим чертам. Одетый в черную одежду, он был почти неразличим в неестественной темноте комнаты, только глаза и волосы были настолько яркими, что напоминали маяк посреди бушующего моря и невольно притягивали взгляд.
— Я полагаю, она снова сбежала? — бархатный голос демона заполнил помещение и душу Виты колючим льдом. Девушка резко развернулась и встретилась взглядом с мужчиной.