Было морозно. Растаявшие в оттепель лужи снова покрылись тонкой коркой льда, который с треском лопался под нажимом тяжелых ботинок. Звезды ярко мерцали над головой. Как и ветви голых деревьев, освещенные рыжим светом пламени, они прыгали по небу, танцевали на черном небосводе в каком-то безудержном диком танце, будто играя с ним, будто улюлюкая, будто крича что-то неприличное ему прямо в уши.
Неровной пьяной походкой Виктор двигался вперед по дороге. Кровь с размолотых костяшек капала вниз, оставляя черные при тусклом свете следы на девственно-белой поверхности снега. Он все еще видел их лица перед глазами, их окровавленные, превращенные в кашу физиономии, на разбитых губах которых застыла улыбка, так же сраная улыбка, которой смотрели они на него, когда он, как какое-то жалкое, испуганное животное, сидел, оскалив зубы, в их клетке. Только они ошиблись, он не был их животным! Он крошил их лица направо и налево! Молотил их покорные, бездушные тела руками и ногами, не испытывая уже ни капли жалости ни к себе, ни, конечно же, к ним. «К ним!» — крикнул он вслух и голос его звучно разлетелся по лесу. Он не боялся уже своих криков. Он не боялся уже никого! Ведь кто такие они?! Они! По сравнению с ним. С хозяином! С Богом! С последним человеком Земли, хранителем всего дурного и хорошего, что сумело только собрать человечество за долгие годы своего нелепого существования!
Перед глазами были их лица, удар за ударом, которые он по ним наносил! Он Тайсон, откусывающий ухо сопернику, он Пабло, мать его, Пикассо, рисующий кубические сиськи страшной кривой бабы, он Раскольников, рубивший головы старых бесполезных сук, он все, что было и осталось на этой планете! Он искусство без кастрации, он средневековый Бог, сжигающий ведьм и пидорасов на огне, он воплощение земных грехопадений и взлетов, которое они, эти евнухи, эти отмороженные твари, посмели назвать отбросом!
Комок снега, попавшийся на пути, напомнил ему голову одного из них. «На!» — отрывисто крикнул он и ком, как еще совсем недавно голова кого-то из этих роботов, разлетелась на куски под ударом его тяжелого ботинка. Яркая вспышка. Пламя, пролетевшее отблеском по кронам деревьев, ударная волна сзади и грохот взрыва. Он остановился и обернулся. Яркое пламя озаряло уже весь лес. Оно топило снег, с треском жгло деревья, пуская в небо столбы густого черного дыма из-за которого уже не было видно звезд. Огромный блестящий корабль, что-то неземное и, вызывавшее трепет у него еще совсем недавно, теперь беспомощно валялся у его ног. Взрыв выбил его огромное панорамное стекло и его осколки, как ледяной дождь, осыпали лес и дорогу. Меньше чем через минуту, языки пламени вырвались наружу, облизывая его лощеный сверкавший корпус. Раздался взрыв. Новая вспышка пламени над лесом и вдруг, жутко заскрипев, будто прокричав что-то в своей предсмертной агонии, корабль разломился на несколько частей, выбрасывая вверх, в сторону вечных звезд, искры и пламя.