— Я давно уже хотела тебе сказать. Это неправда, что я была скована. Я была очень счастлива с Франтишеком.
Спыхала немного выпрямился. Отложил вилку и некоторое время смотрел на Олю.
— Это значит одно, — сказал он, — что ты несчастлива со мной.
Оля как-то странно засмеялась.
— А кто тебе сказал, что я счастлива? — И решительно добавила, вытирая рот салфеткой: — Ну подумай серьезно: можно ли говорить тут о таких вещах, как счастье?
— Почему же нет?
— Счастье — привилегия молодости. Мы слишком стары для «счастья». Для меня, скажу откровенно, мои дети важнее, чем ты и все твое счастье.
— Не надо говорить мне об этом. Я сам давно все знаю.
— Вот именно. Разве можно позволить себе быть сентиментальным после того, что случилось с Антеком?
— Это совсем другое. — Спыхала слабо пытался защищаться.
— А то, что случилось с Анджеем?..
— А что?
— Он убил. Понимаешь? Мое дитя, мой нежный Анджей… Убил. Как он мог это сделать?
— Нет никакой уверенности, что это он. — Казимеж оборонялся все более неуверенно.
— Не говори так. — Оля угрожающе нахмурила брови.
— Что с тобой, Оля? — Спыхала испугался.
— Прекрасно знаешь, что со мной. II именно потому смешно, что ты говоришь о счастье. Просто смешно.
Помолчав, она добавила:
— Я даже сказала бы — подло.
Спыхала поднял на нее очень холодный взгляд.
— Тебе не кажется, что ты употребляешь слишком громкие слова?
Олю взорвало.
— А ты слишком жестокие! — сказала она. — Разве можно говорить сейчас о какой-то жизни?.. Нормальной жизни? Ведь это не жизнь — то, через что мы сейчас бредем. Взгляни, что делается вокруг…
— Я знаю об этом лучше тебя…
— И поэтому мы едим индейку с шампиньонами?
— Подумай, Оля, — спокойно сказал Казимеж и прикрыл ее руку своей. — Что же нам делать? Больше, чем делаем, мы не сумеем. Поверь мне, все сейчас обрело иные масштабы. Ты говоришь, что это не жизнь. А может, мы еще будем вспоминать об этом, как о настоящей жизни? Ибо настоящая жизнь — это ежеминутное соприкосновение со смертью.
Оля опустила глаза. Ей хотелось плакать.
— Одно ты мне должен обещать, — сказала она, помолчав, — что мы никогда больше не придем сюда.
Спыхала отнял руку.
— Если тебе угодно, могу это обещать, — сказал он. — II добавил: — Нельзя давать таких обещаний. Нельзя строить искусственные планы. А может, понадобится еще когда-нибудь сюда прийти.
Оля вздохнула.
— Отказаться от искусственных планов трудно. Иногда они нужны.
А потом, не глядя на Казимежа, добавила:
— Иногда необходимо создать искусственную дамбу, чтобы повернуть течение реки. Правда, такая река не несет чистой воды.