Все не так, и не то, и все мало…
Вот так и о любой войне.
Януш повторил:
— Все не так, и не то, и все мало…
— Слишком мало, мало, мало! — почти в исступлении произнесла Сабина.
— Чтобы говорить о войне, надо знать, где граница войны, — сказал Януш.
— То есть как? Что же собой представляет граница войны?
— Ну, война войной. Но наряду с этим человеку присущи такие инстинкты, которые далеко выходят за пределы военной проблематики… Вот об этом я и хотел бы знать.
Сабина испытующе посмотрела на Януша.
— Вы уж больше не пейте, — сказала она.
— Что вы! От этого только проясняется в голове. Меня взбудоражил визит к партизанам. Они всегда такие неприятные?
— Жизнь у них неприятная, — заметила Сабина.
— Вот оно что, — сказал Януш.
А потом внезапно добавил:
— Жизнь вообще неприятна. Она ставит перед нами совершенно неожиданные вопросы.
— Например?
Януш задумался.
— Например. Что-то случилось давным-давно, человек почти забыл о том, что случилось. И вдруг он начинает думать, что все было совсем иначе, чем ему казалось…
— Не понимаю, — сказала Сабина.
— Видите ли, есть одна вещь которая не дает мне спать по ночам. Я уже говорил вам, что Ариадна была совсем другая… когда я встретил ее много-много лет спустя. Подурнела, стала невыносимой, истеричной. Мы встретились в Риме… и…
— Захватывающая история, — довольно кисло произнесла Сабина, но Януш не заметил ее тона.
— И однажды мы стояли на Монте Пинчио, у самого края тротуара. — Не вставая из-за стола, он продемонстрировал, как это было, с помощью двух ножей и вилок. — Ведь я видел, что приближается автомобиль… Автомобиль ехал вот так! И тогда она сделала этот шаг. — Ножи с громким стуком выпали из его рук на стол, но Януш не обратил на это внимания. — Я мог ее остановить, схватить за руку. И ничего не сделал. Умышленно не сделал!..
Януш сидел на табуретке и не смотрел на Сабину. Женщина покачала головой.
— И охота же вам так фантазировать.
Януш поднял на нее глаза.
— Да, это фантазия, но она не дает мне спать по ночам. Я мог ее остановить и не остановил. И это дало мне ощущение радости. Я любил свою жену и ее любил тоже. И обе не выжили, обе, принадлежавшие мне безраздельно…
— Принимайте на ночь валерьянку. Так вы далеко не уедете, — сказала Сабина.
Она встала и принялась убирать со стола. Януш сидел в глубоком раздумье, уронив голову на грудь.
— Мне кажется, — сказал он немного погодя, когда Сабина вернулась из кухни в комнату, — что ничего не получится ни из этой лиры, ни из маргариток.
— Невелика потеря — невелики и слезы, — произнесла Сабина тоном назидания.