А потом продолжала мечтательно, задумчиво, забыв о присутствии Геленки:
— Еще как увидела его впервые в Париже, так понравился, что просто разревелась… Сама не знаю, почему ревела. Говорила себе, что будет трудно, но все оказалось просто. Просто, как задача по арифметике. Вот попасть сюда, в Коморов, было куда труднее. И тяжелее. А теперь не отдам, понимаешь, детка, не отдам…
Геленка еще раз с молчаливым презрением взглянула на Ядвигу.
— Мне жаль вас, — вздохнула она и поднялась с колен, отряхивая выпачканное пеплом платье. — Ну, вот и все, остальное буду держать при себе.
Геленка села на тахту, довольно далеко от Ядвиги. По выражению лица видно было, что она только дожидается ухода экономки. Глаза ее казались словно бы еще более раскосыми. Она вертела в руках книгу, точно собираясь снова приняться за чтение.
Вдруг Ядвига, руководимая внезапным решением, пересела со своего кресла на тахту, совсем рядом с девушкой. Геленка инстинктивно отодвинулась. На лице ее, хоть она и старалась скрыть это, отразилось раздражение и, может быть, даже неприязнь.
— Золотенькая моя, — торопливо залепетала Ядвига (она говорила с трудом, точно любезные выражения и длинные фразы были чем-то совершенно чуждым), — сладенькая моя панна Геленка, не отнимайте его у меня. Поверьте, и для него лучше, что я при нем. Ведь у него нет на свете ни одной близкой души. Ни единой. Он только так говорит, что никто ему не нужен, — нет такого человека на свете, который бы ни в ком не нуждался… Нуждается, нуждается и очень даже нуждается… А что вы ему дадите? В мужья он не годится. Зосю он, собственно говоря, замучил. Какая это была несчастная женщина!.. Замучил, в самом деле. И с вами будет то же.
Геленка с недовольной гримасой прикоснулась к руке Ядвиги.
— Дорогая моя, — сказала она, — к чему эти слова? У меня нет ни малейшей охоты соблазнять Януша. Я ничего не хочу от него. Успокойтесь.
Ядвига довольно резко оттолкнула руку Геленки и, снова переходя на «ты», произнесла:
— Я знаю, уж я знаю, — повторила она, — у тебя был еврей.
Геленка вздрогнула и плотнее запахнула шаль, в которую все время куталась: в комнатах было холодно, экономили уголь. Ядвига брала над ней верх грубой силой. Как всегда.
— Ты, детка, — сказала она, вставая и совершенно забыв о своем недавнем тоне, — перестань ежиться и прикидываться невинной овечкой. Твоего Бронека никто не воскресит, а графиней Мышинской при случае можно заделаться. Для панны Голомбек это отличная партия. Папаша торты и пирожные выпекал… Я сама ведь у папаши работала. Это пригодится, даже когда большевики придут. Кондитерская графиня.