Глава 5
Долг платежом красен
Признавать, что был не прав, всегда трудно. Но коль скоро так уж случилось, то лучше все же найти в себе смелость сделать это. Причем не столько для окружающих, сколько для самого себя. Как ни странно, но это позволяет почувствовать себя сильным. Одно только осознание того, что ты способен признать свою неправоту, глядя человеку прямо в глаза, поднимает твою же собственную самооценку. А уж она-то дорогого стоит.
Поэтому, разложив все по полочкам и придя к выводу, что все же повел себя неверно, Иван наконец отправился в родительский дом. Трудно ли ему было это сделать? Признаться, не особо. По факту ведь он не восемнадцатилетний юнец со взором горящим и раздутым самомнением. Взрослый и вполне состоявшийся мужик, разве что в юношеском теле.
Другое дело, что мир этот прост, как валенок, с такими же простыми нравами. Нагадил – отвечай. А какой тут ответ? Получи свою долю розог, плетей или вожжей. Простенько так, но сытно, по самые гланды. Получать по хребтине или пониже спины не хотелось. Совершенно. Но и отринуть себя от семьи не получается.
Подворье родительского дома встретило Ивана вполне обыденно. Два дворовых пса вылезли из своих просторных будок и с легким скулежом начали тянуться к нему. Из-за ограничивающих их свободу цепей здоровенные псины как-то уж очень потешно прижимали бошки к земле и пытались дотянуться до хозяина передними лапами. Словно выпрашивая внимания. А отчего, собственно говоря, «словно»? Именно что выпрашивая.
Иван вообще любил собак. И эти выросли практически на руках у прежнего обладателя тела. Подошел сначала к одному кобелю, потрепал за ушами. От второго послышалось недовольное рычание, смешанное со скулежом обиды. Пришлось одарить лаской и его. И только после этого ступить на крыльцо дома.
Войдя под кров, перво-наперво посмотрел на образа и перекрестился. Семья как раз собралась за обеденным столом.
– Здрав будь, батюшка. Здрава будь, матушка. Здравы будьте, братец и сестрицы, – церемонно начал он.
А то как же. Виниться так виниться.
– Прости, батюшка. По молодости да по глупости начудил.
Отец смотрит исподлобья проницательным взглядом. Иван же, тихонько вздохнув, поклонился и протянул ему кожаный ремень. По телу тут же пробежала непроизвольная дрожь. Хорошо хоть в кафтане, не то было бы неловко.
Архип отложил ложку. Поднялся из-за стола. Подошел к сыну. С задумчивым видом принял ремень. Ага, ритуального легкого касания ремнем спины не последовало. Будет бить. Нет, ну оно ему надо было?!
Иван снял кафтан. Следом рубаху. И, отвернувшись, подставил спину. В ожидании удара всеми силами старался не напрягаться. Да только напрасно все. Напряжение пробегало по телу волнами. Едва он расслаблялся, как мышцы тут же сковывало рефлекторным спазмом.