Мамина одноклассница, которая несколько лет назад попросилась к ним на работу, с первого дня с любовью и заботой опекала Виолетту. Девушка неоднократно просила не называть ее по имени-отчеству, на что всегда слышала один и тот же ответ – «Каждый сверчок, знай свой шесток». Виктория Егоровна относилась к ней, словно к собственной дочери, тем более что своих детей ей Бог не дал, но всегда соблюдала субординацию. – Хорошо. Я выпью стакан молока, – глядя в выцветшие глаза наполненные заботой и любовью, Виолетта просто не могла обидеть чувства этой женщины.
- Я тоже, – послышалось из-за спины.
- О-о-о, Андрюша и ты здесь? А я и не заметила, когда ты пришел. – Не по годам состарившееся лицо Виктории Егоровны, засияло ярче того солнышка, которое так безжалостно сжигало ее кожу на бескрайних колхозных полях в далекой молодости. – Присаживайся, и на твою душу хватит. Кушайте, мои дорогие.
- М-м-м, какая вкуснотища! – не успев даже поднести ко рту, протянул Андрей, который именно за это и был удостоен вечной любовью от благодарной Виктории Егоровны.
- Скажешь тоже, Андрюшка. Ты же еще ничего не съел?
- А я уже вижу, что эти оладушки просто божественны. А запаа-а-ах…
- Ну, тогда кушайте, а захотите добавки, я неподалеку.
Не имея привычки быть навязчивой, и обладая природным чувством такта, Виктория Егоровна поспешила удалиться из «своих апартаментов», «своей крепости», как она сама любила называть кухню.
- Люблю я эту женщину, – уплетая за обе щеки домашние оладушки, все никак не успокаивался Андрей.
- А мне постоянно твердишь, что любишь меня, – демонстративно обиженно, выпятила губы Летта, – вот и верь тебе после этого.
- А сделай еще раз так, – сгримасничал Андрей.
Летта показала язык:
- Тебе бы все шутки шутить, а я, между прочим, – девушка упорно продолжала строить обиженную – не шучу.
Не без усилий Андрей смог дотянуться через весь стол, чтобы поцеловать «надутые», и очень аппетитные губки. Губки, которые он готов был целовать неустанно и бесконечно.
- Ты прекрасно знаешь, как сильно я тебя люблю, и я об этом готов кричать на все стороны в каждом уголке планеты, о чем ты тоже знаешь. Вот только я не знаю, почему ты запрещаешь даже заикаться о моих чувствах.
Виолетта моментально пожалела, что затронула ту тему, на которую самолично повесила амбарный замок. Во избежание ненужного продолжения, она лишь привычно отшутилась, как уже сотню, нет – тысячу раз до этого.
- По кочану! Ешь уже, жених-любовник. А я пойду к машине, нужно багаж разместить.
- Снова бежишь от меня? – в глазах у Андрея вновь мелькнуло разочароание.