16
***
Октябрь пролетел на одном дыхании. Руслан помирился с Борей уже через день после драки, и наша тройка успешно продолжала общаться дальше.
У Бори все прекрасно срослось с Настей, она полностью завладела нашим Бобровым и даже со своей хиленькой конструкцией тела, Борис готов был носить ее на руках. И таки носил, пусть даже в воде. К слову сказать, он с удовольствием записался в бассейн и превратился прямо таки в человека-амфибию. Любовь и не такое с людьми делает. Еще он, наконец, поставил на зубы скобы, стремясь к идеальной улыбке. С Настей Боря узнал, что значит «любовь окрыляет». Он даже внешне похорошел и стал привлекать к себе внимание тех девчонок, которые раньше в его сторону никогда не смотрели. Но теперь все изменилось, кроме своей Анастасии, наш Борюсик не замечал, да и не хотел замечать никого.
Быков встречался с Никой профессионально продолжая играть роль юного Есенина. Ну, или что-то в этом роде.
Я… Я бесконечно радовался за Борю. Но искренне порадоваться отношениям Руслана у меня не получалось. В тайне от всего мира, ежедневно перед сном я мечтал только об одном - дне, когда Руслану окончательно надоест возиться с моей Златовлаской. Попыток забыть ее в чужих объятиях после истории с Горшковой, я больше не предпринимал. Я старался забыться в творчестве. Часто ночь напролет я писал стихи, которые иногда превращал в песни. Я выплескивал на бумагу все, она ведь все стерпит. Десятки белоснежных листов были в те дни мне ближе любого живого существа. Я доверял только им. Я открывался только им. Я показывал настоящего себя только им.
Иногда мы гуляли впятером, но подобных прогулок я старался избегать. Играть роль придурка, которым я прикидывался в день нашего с Вероникой знакомства, смысла уже не было. Быть настоящим не пялясь при этом на нее, не стараясь прикоснуться, не иметь возможности зарыться в золото ее волос и насладиться ее вкусными губами, было выше моих сил. Да и в те редкие дни, когда я соглашался быть пятой ногой в телеге любовной идиллии, мне слишком часто приходилось сдерживать себя чтобы не сломать Быкову нос. Он вел себя с Никой не так, как она того заслуживала; не так, как относился бы к ней я; не так, как ведет себя по настоящему влюбленный человек с предметом своего обожания. Всякий раз когда я становился невольным свидетелем фальшивого счастья, мне хотелось плакать и выть от боли, проклиная себя за трусость и слабость. А еще меня часто посещало желание биться головой о стену, сдерживало только то, что это вряд ли чем поможет. Мне было бы легче, если бы рядом с Вероникой был Боря, искренний и любящий. Я бы смирился с победой друга. Быков же играл с ней и как долго он собирался это делать, я понятия не имел.